И все же однажды он встретился с ней случайно, когда она шла к карете.
Он низко поклонился.
— Миссис Дилхорн, я ваш слуга… отныне и навсегда.
Эстер пристально взглянула на него.
— Пожалуйста, капитан Кэмерон, позвольте пройти.
— Нет, пока я не принесу вам свои искренние извинения.
— Я уже предупреждала вас, что, обращаясь ко мне, вы подвергаете себя опасности.
— Но я хочу взять назад все, что говорил о вас в прошлом. Вы бесподобны, Эстер, никто не сравнится с вами.
Он что, с ума сошел?
— Я не прошу у вас комплиментов, сэр, и не собираюсь благодарить за них.
Джеку отчаянно хотелось прикоснуться к ней. Он протянул руку. Эстер отпрянула.
— Вы позорите себя, сэр, своими домогательствами. Я повторяю, позвольте мне пройти.
Он не подчинился.
— Я жалею, что не разглядел вас до того, как вы вышли замуж за этого каторжника.
— Вы смотрели на меня, капитан Кэмерон, но то, что вы видели, вам не нравилось. Если вы не пропустите меня, я расскажу моему мужу о вашем неподобающем поведении.
Джек поморщился.
— Неужели я не смогу убедить вас в своем раскаянии и добиться от вас хотя бы одного доброго слова?
— Возможно, я буду думать о вас более благосклонно, если вы позволите мне пройти. Вы должны знать, что даже если бы я хотела поговорить с вами (а я не хочу), мой муж бы мне этого не позволил.
Ничего другого не оставалось. Джек отступил.
— Я не стану вам больше надоедать, но поверьте, мое восхищение не знает границ.
Эстер опустила глаза, не желая даже смотреть на него. Ей страшно было представить, что сделает Том, если узнает об их встрече. Джек проводил ее взглядом. Когда он избавится от Дилхорна, она согласится его выслушать… в этом он был уверен.
Однажды утром Эстер ощутила недомогание, а когда все-таки встала с постели, ее сильно тошнило. Сначала она решила, что это легкое отравление, но приступы дурноты повторялись каждое утро, а через неделю ее впервые вырвало.
Тому она ничего не сказала. На следующее утро Том на несколько минут вышел из спальни, а когда вернулся, Эстер, с выступившей на лице испариной, лежала на кровати, мучаясь сильнейшим приступом тошноты.
Том намочил салфетку, сел рядом и принялся обтирать ей лицо.
— И давно это началось?
— Неделю назад. А днем вроде бы проходит, — слабым голосом пробормотала Эстер. — Я надеялась, что поправлюсь, и ты ни о чем не узнаешь.
— Ты не догадываешься, что с тобой, Эстер?
— Наверное, что-то с желудком.
— Можно и так сказать.
Неожиданно Том улыбнулся.
— Но, по-моему, ты беременна. Как ты думаешь, это возможно?
Она подскочила на кровати.
— О, да. У меня задержка, но так случалось и раньше.
— Раньше причиной было недоедание, и тебя же никогда не тошнило по утрам. Если так будет продолжаться, придется показать тебя Алану. Но я не сомневаюсь, что ты ждешь ребенка.
Эстер встревожилась.
— А ты не возражаешь, Том?
Том привлек ее к себе.
— О, Эстер, я никогда не говорил тебе, но это мое самое заветное желание. Надеюсь, ты разделяешь мои чувства.
Она улыбнулась.
— Я тоже мечтала о ребенке и надеюсь, что ты прав. Как странно, что ты понял, а я нет.
— Что ж, ты вела очень замкнутую жизнь. А я… — он поморщился, — я знаю почти все о женщинах и мужчинах.
— Что-нибудь помогает от такой тошноты?
— Алан советовал с утра есть кашу и что-нибудь попроще, так что этим мы сейчас и займемся. Должно помочь.
Алан Керр подтвердил, что Эстер беременна. Том воспринял это сообщение именно так, как они ожидали: стал более заботливым и деятельным. Том прямо заявил жене, что как только ее тошнота пройдет, ей надо будет больше двигаться: это же не болезнь.
К огромному облегчению Эстер, вскоре тошнота перестала ее беспокоить, а силы вернулись. Она ничуть не подурнела, напротив: беременность ее украшала, и многие это заметили.