На Пушкинской площади состоялся большой по тому времени митинг – полчаса и около тысячи людей. Митинг стал началом серии еженедельных выступлений, продолжавшихся до 18 июня и известных как "Гайд-парк". С. Митрохин рассказывает: "Революционные ряды проследовали… в тупик, образуемый перемычкой между домом Сытина и издательством "Известия". В этом месте демонстрация организованно преобразовалась в митинг, на котором выступали Исаев, Шубин, Золотарев, Василивецкий, Жириновский, Фадеев, Аня Золотарева и Ася Лащивер. Выступавшие высказывали мнения о несовершенстве тезисов к партконференции, о демократии, о Рейгане и его крылышке, о политзаключенных и числе жертв сталинских репрессий, а также о целесообразности приходить сюда каждую субботу в 16.00…
Поначалу в толпу митингующих вклинился генерал милиции Мыриков, но, упреждая его намерения, манифестанты весело и бегло заскандировали: "Пе-ре-строй-ка, пе-ре-строй-ка". Генерал удалился, предоставив им возможность безумствовать до 17.00".
Настроение собравшихся хорошо характеризует выступление А. Золотаревой: "Господа, мне восемнадцать лет, но за все семьдесят лет я никогда такого не видела… Давайте споем "Интернационал"!
"ГАЙД-ПАРК" И СТРАНА
НА ТОМ ЖЕ МЕСТЕ, В ТОТ ЖЕ ЧАС
С ЭТОГО МОМЕНТА митинги в "Гайдпарке" стали проводиться каждую субботу. Темы выступлений были разнообразными – от текущей политической ситуации и программ реформ до событий в Новочеркасске в 1962 году. Здесь пропагандировалась идея "Народного фронта". На этих митингах выступали представители большинства столичных неформальных организаций, а среди слушателей были многие известные в будущем политики, включая В. Жириновского, С. Юшенкова, С. Станкевича. После самого митинга слушатели разбивались на множество групп и долго еще не расходились.
За организацию несанкционированных митингов "общинников" решили "проработать" по месту учебы. После первой демонстрации в парторганизации собрали совещание, куда "общинников" не пригласили, но они сами пришли. О предстоящем "разборе полетов" "общинникам" сообщил их учитель профессор В. Антонов, незадолго до этого выступивший в институтской малотиражке с таким мнением: "Община" оказалась ракетой, разрывающей задубелую атмосферу формализма, окутавшую жизнь студенческой молодежи".
Вспоминает В. Гурболиков: На партсобрании была продемонстрирована видеозапись демонстрации, видимо, сделанная органами, которая сопровождалась комментариями партработников. Состоялся такой характерный диалог. Парторг института Яшин: "Обратите внимание, это черное знамя!" Исаев: "С красной звездой! И обратите внимание – рядом красное знамя".
При обсуждении "единодушного осуждения" не получилось. У организаторов обсуждения чувствовалась растерянность. А мы себя уже растерянными не чувствовали, объясняли, что мы не монстры".
На всякий случай комитет ВЛКСМ вынес организаторам акции предупреждение.
"В следующую субботу мы провели второй митинг, который прошел с ошеломляющим успехом и еще более феерично: о нем написали в газетах, его снимали телевизионщики из разных компаний, в том числе западных. Мы провели его уже с использованием мегафона… На этот митинг прибежал и Жириновский, который тогда уже был совершенно бесноватый. Он залез на соседнюю тумбу и стал кричать про нас: "Это – провокаторы! Это – провокаторы КГБ! Здесь – настоящий демократ! Я! Сюда слушайте!" В общем, это мероприятие стало событием практически общесоюзного значения".
Организаторы первой массовой демократической демонстрации чувствовали себя героями. Уклонившихся от участия в демонстрации коллег по федерации они подвергли резкой критике в "Общине". После того как все закончилось благополучно, "Социалистическая инициатива" и "Демократическая перестройка" стали участвовать в "уличной демократии". Однако размежевание имело продолжение и через полтора месяца привело к расколу неформального движения.
В. Золотарев вспоминает об изменении отношения к митингам лидеров "Демократической перестройки" и своих впечатлениях в связи с этим: "Мы собирались на квартире у кого-то из них и обсуждали: нужно ли провоцировать власти или не нужно? Они нам сказали: "Нет, нет, нет! Митинг – это очень конфронтационная форма. Мы не пойдем". Но когда нас не разогнали и во второй раз, то они все-таки приперлись на третий митинг и встали рядом. Вперед, как всегда, полез самовлюбленный, как Нарцисс, Олег Румянцев. (Румянцев со своей компанией пришел на митинг, который мы организовали, с портретом Ленина, что для меня было абсолютно нетерпимо.) Я подумал: "Блин, у меня отнимают мое детище! Какого черта они здесь встали и красуются перед камерами?"
В "Гайд-парке" возник уличный "парламент" (от слова "говорить"), предвосхитивший парламентскую культуру России на несколько лет вперед. Говорили обо всем, что наболело и вызрело. Разговор не был хаотическим. Митинг вели группыинициаторы, и президиум, расширенный за счет лидеров федерации, регулировал ход дискуссии. За президиумом стояла формировавшаяся на ходу новая организация – оргкомитет "Народного фронта", состав которой пополнялся уже за счет групп, сформировавшихся или вышедших на общественную арену в ходе митингов. Дискуссии в оргкомитете стали своего рода второй палатой этого парламента, где вырабатывались окончательные решения, озвучивавшиеся также на митингах.
Несмотря на то, что ораторы единым фронтом вели огонь по консервативному крылу КПСС, между старыми группами и неофитами также возникала полемика. Так, Е. Дергунов из группы "Федерация социального объединения" неожиданно для "общинников" выдвинул такую идею: "Мы считаем, что должна быть народная поддержка лидера революционной перестройки Горбачева. Именно поэтому мы сейчас выступаем с новой идеей временного введения президентства. С тем чтобы лидер революционной перестройки не мог быть свергнут, как, скажем, свергнут реформатор нашей партии, реформатор страны Никита Хрущев". Идея президентства, которая вскоре придется ко кремлевскому двору, противоречила идеям "общинников", и они вступили в спор на хорошо знакомом им историческом поле. Выступая следом, я заявил: "Если мы вспоминаем Хрущева, то надо вспомнить о том, что это – не только разоблачение преступлений сталинской эпохи, но и расправа над рабочими Новочеркасска, которые попытались бастовать. Поэтому, я думаю, мы должны отстаивать не фигуру, а какие-то принципиальные соображения. Сейчас, по нашему мнению, в обществе назрели такие преобразования, как децентрализация управления экономикой и обществом как таковым. Министерская система явно входит в конфликт с самоуправлением, которое провозглашается".
Многие выступавшие искали доказательства своих идей в исторических прецедентах. В. Золотарев так доказывал пользу митинговой демократии: "Если бы в 1979 году мы могли выходить на улицы, то власти не смогли бы втянуть страну в авантюру в Афганистане. Телекамера поворачивает на слушателей. Лица. Молча стоит Жириновский". Учится пока.
Площадка перед "Известиями" стала местом встречи интересующейся публики не только Москвы, но и других городов. Люди, побывавшие в "Гайд-парке", переносили прогрессивный опыт домой.
Вспоминает В. Гурболиков: "По примеру Москвы митинги стали проводиться в других городах. Здесь мы установили контакты с ярославцами, которые тоже решили организовать "Народный фронт". Меня пригласили в Ярославль, и я там выступал на митинге. Народ радовался, что "человек из Москвы приехал", хотя я был совершенно никто".