Затем, когда она развязала тесемки нижней юбки, он встал на ноги. Вода заструилась с него, стекая в озеро, которое теперь едва доставало ему до бедер.
– Ты самый невозможный, самый несносный упрямец из всех, кого я когда-либо имела несчастье встретить! – выпалила она.
– И все же ты собираешься за меня замуж? – Он насмехался над ней, но все еще был зол. Голос его напоминал рычание, когда он, голый, вышел из озера и прошел мимо нее, чтобы поднять свои брюки.
– В данный момент я в этом не уверена! – огрызнулась она, кипя от злости. Затем, тяжело и многострадально вздохнув, смягчилась и направилась к нему. – Да, собираюсь!
Он смотрел на нее, забыв про брюки. Что-то в его лице заставило ее остановиться в нерешительности.
– Ты уже сказала своему любовнику, что свадьбы не будет?
– Если ты имеешь в виду Кевина, то он мне не любовник, и ты это знаешь!
– Так сказала?
Она взглянула на него и покачала головой:
– Еще нет.
– Так я и думал.
– Какая разница, когда я скажу Кевину? Неужели тебе безразлично, что я сказала, что выйду за тебя замуж? – чуть ли не взвыла она.
– О, мне небезразлично. Я просто тебе не верю.
– Ты мне не веришь! Ты мне не веришь!
– Именно так.
– Я люблю тебя, идиот ты несчастный, и собираюсь за тебя замуж! Ты меня понимаешь?
Дойдя до него, она ткнула его для выразительности пальцем в грудь.
– Ой!
– И еще одно. При всем том, что я много раз говорила тебе эти слова, ты никогда, ни разу не сказал, что любишь меня!
– Никогда? – Его голос внезапно сделался смиренным.
– Никогда!
– Ни разу?
– Ни разу!
– И ты хочешь, чтобы я сказал?
– Да, хочу! – прошипела она. – Да.
– Что «да»?
– Ты знаешь.
Она скрипнула зубами.
– Джослин Сан-Пьетро, если ты немедленно, сию же минуту, не скажешь, что любишь меня, я пойду прямиком домой и выйду за Кевина! Ты меня слышишь?
Тогда он улыбнулся медленной и неотразимой улыбкой, которую Лайла так любила. Он схватил ее за руки и притянул ближе, так близко, что только их сцепленные руки были между ними.
– Ты бы и вправду вышла за этого, как там его? – В голосе не осталось и следа гнева. Теперь его тон был почти поддразнивающим.
– Да! – Затем, секунду спустя: – Нет. – После недолгой паузы она сказала: – Я жду.
Он взглянул на нее, и его широкая улыбка сделалась кривой.
– Мне нелегко произнести эти слова.
– О?! – Этот единственный слог определенно не был подбадривающим.
– Я еще никогда их не говорил.
– Никогда? – Это завладело ее вниманием, смягчило ее. Она подняла глаза на этого большого красивого мужчину, чьей женой пообещала стать, и почувствовала, как сердце сбилось с ритма. – Это правда?
– А ты недоверчивая штучка, да? – Улыбка все еще таилась в уголках его рта, но голос стал серьезным. – Правда, клянусь.
Долгое мгновение она просто смотрела на него, но когда стало казаться, что он так и будет стоять молча всю ночь, напомнила:
– Я все еще жду.
Его губы дернулись. Он открыл рот, потом снова закрыл.
– Ладно, – внезапно уступила она. – Я тебе помогу. Она высвободила руки из его рук, привстала на цыпочки и обняла его за шею. Он был все еще мокрый, но, прижавшись к нему, она этого даже не заметила.
– Я… – начала она, притягивая голову Джосса вниз, чтобы прижаться к его губам своими. – Люблю… – Она углубила поцелуй, дразняще лаская его губы языком, медленно продвигаясь внутрь, чтобы коснуться твердой гладкой линии зубов. – Тебя. – Она оторвала свои губы. Когда он потянулся за ними своими, крепче сжав руками ее талию, она покачала головой. – Скажи это!
– Помоги мне еще чуть-чуть, – попросил он хриплым голосом, несмотря на проскальзывающие в нем нотки веселья.