Закутавшись в шаль, Тори неожиданно объявила:
— Хорошо, Итан Кантрелл. Хочешь, чтобы я стала твоей женой, стану. Но, клянусь Богом, ты за все заплатишь сполна! Я сделаю все, чтобы отравить каждый твой день, каждый час! Я превращу твою жизнь в ад!
Она отвернулась и медленно вошла в дом. Через минуту свет в ее комнате погас, и Итан остался один в темноте.
Глава 12
Сначала Тори решила даже не переодевать своих повседневных ковбойских брюк и сапог ради свадебной церемонии — все утро, чтобы хоть как-то снять напряжение, она скакала на лошади. Не раз у нее возникало желание отправиться куда глаза глядят — и пусть Итан с этим дурацким священником ждут ее сколько заблагорассудится. Но она понимала, что это бесполезно: отец все равно найдет ее, где бы она ни была, и будет только хуже.
Тори неохотно вернулась в дом, теша себя надеждой, что, может быть, отец все-таки передумал, или передумал Итан, или священник заболел… Но Розита как ни в чем не бывало ждала ее у дверей.
— Мисс Тори, — нетерпеливо затараторила служанка, — до свадьбы всего час, вам надо поторопиться! Ваше платье готово.
Пройдя в комнату и увидев, какое платье приготовила для нее Розита, Тори вспыхнула. Она редко злилась на слуг, но сейчас готова была разорвать Розиту на части.
Нет, не пойдет она к венцу с Итаном в свадебном платье своей матери! Это было бы предательством по отношению к ее памяти. Но и сплетен о том, что дочь Мередита венчалась в ковбойских брюках и грязных сапогах, она не хотела. И так уж о ней наверняка судачат в городе.
Тори решила остановиться на другом платье — бальном — и попросила Розиту подготовить его. Но, надев его, поняла, что оно не годится. Платье, которое так нравилось ей еще совсем недавно, теперь выглядело легкомысленным и слишком пышным. К тому же Тори показалась себе в нем деревенской дурнушкой, нарядившейся принцессой.
Стянув платье через голову, Тори бросила его на пол. В этот момент на лестнице послышался голос отца, зовущего ее. Тори послала Розиту предупредить, что она сейчас придет. Вытащив из гардероба первое попавшееся — какое-то серое — платье, Тори попросила Розиту отгладить его. Впопыхах она задела ногой за открытую дверцу шкафа и порвала чулок; к тому же, надевая корсет, умудрилась оторвать пуговицу, и Розите пришлось срочно ее пришивать.
Тори рылась, в комоде, пытаясь найти другие чулки, когда вошла Консуэло.
— Что вы здесь делаете? — резко повернулась к ней Тори.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Спасибо, не надо, — огрызнулась Тори. Найдя какой-то чулок, она натянула его. Он был более застиранным, чем первый, и не совсем подходил по цвету, но, в конце концов, этого никто не заметит.
— Пуговицу пришью я, — обратилась Консуэло к Розите. — Ты лучше погладь платье, пока утюг не остыл.
Розита с благодарностью передала ей корсет, и Консуэло, расчистив место среди валявшейся повсюду одежды, присела на кровать. На Консуэло сегодня было темно-синее платье, шею украшала скромная золотая цепочка. Выглядела она, как всегда, спокойной, сдержанной и поразительно красивой. Тори покосилась на шрам Консуэло, удивляясь про себя, почему он ее не портит. Казалось, такую женщину ничто не могло испортить, ничто не могло сделать некрасивой, и это, пожалуй, было одной из причин, почему Тори недолюбливала Консуэло.
— Нет ничего странного в том, что ты так нервничаешь, — не отрываясь от шитья, в своей обычной спокойной манере произнесла Консуэло. — В такие минуты рядом с девушкой обычно бывает мать…
— Вы мне не мать! — с вызовом возразила Тори.
— Я и не претендую на эту роль, — с достоинством заметила Консуэло. — Просто я хочу сказать, что тебе сейчас, должно быть, трудно…
Расположившись за туалетным столиком, Тори начала расчесывать волосы.