А что такое песчаная буря, Тори не знала, и эта неизвестность пугала ее.
Началось все с нестерпимой жары. Уже с самого утра она была изнуряющей, а чем дальше они ехали, тем жарче становилось. Но если сначала жара нарастала медленно, постепенно, то та, которую сейчас вдруг ощутила Тори, обрушилась на нее в одно мгновение. Воздух как бы затвердел — дышать стало почти невозможно. Тори чувствовала, как шелушатся ее губы, как мгновенно пересыхает горло — так, что каждый глоток воздуха начал вызывать у нее нестерпимую боль. Земля вдруг начала трескаться и проваливаться под копытами лошадей. Небо же, как ни странно, оставалось ясным — и вдруг словно исчезло. Ни неба, ни земли — какая-то бездна без верха и низа. Казалось, Итан и Тори остались одни во всей огромной пустой вселенной…
Затем Тори услышала шум ветра — сначала далекий, едва различимый, как будто где-то вдалеке шел поезд. Тори машинально обернулась на звук, но при этом почувствовала себя так, словно находилась под водой — настолько тяжело далось ей это простое, казалось бы, движение. От того, что она увидела, Тори похолодела.
Горизонт исчез. На них надвигалась сплошная стена, песка. Грохот напоминал топот какого-то огромного чудовища, сметавшего все на своем пути. Приближаясь, эта стена . наполняла воздух нет, не темнотой, а каким-то жутким светом, имевшим странный, неестественно желтый цвет. Песчаное облако, очевидно, поглощало лучи солнца, частично отражая их под каким-то непонятным, изломанным углом.
Тори хотела погладить свою лошадку, чтобы хоть как-то успокоить несчастное животное, но едва дотронулась до гривы, как под ее рукой на мгновение вспыхнула ярко-голубая искра и пальцы Тори ощутили электрический разряд. Тори отдернула руку и испуганно вскрикнула, но почти не услышала своего голоса.
— Итан! — позвала она.
— Все в порядке! — откликнулся он. — Держись!
Но лицо Итана с заострившимися чертами говорило о том, что далеко не все было в порядке. В глазах Итана Тори читала то, чего ей меньше всего хотелось увидеть в глазах этого человека, — страх.
Управлять лошадьми они уже не могли — оба были едва в состоянии управлять собственными движениями, чтобы удержаться в седле. Впрочем, если бы лошади сейчас побежали, не пробежав и мили, они свалились бы замертво. Ветер, поступавший словно бы сразу со всех сторон, обжигал их и жалил их лица и руки горячими струями песка. Все краски, все звуки словно растворились в этом ветре.
Итан натянул на лицо свой шейный платок, а Тори попыталась замотать нос и рот широкой лентой своей шляпы. Но от этого ей стало лишь еще труднее дышать. Она уже ничего не видела из-за песка. Но самым страшным было то, что буря еще только начиналась. Если это только начало…
Итан поднял руку и что-то прокричал, но Тори не расслышала его слов, хотя он был всего футах в четырех. Ветер был таким сильным, что Тори едва могла держаться в седле. У нее уже не осталось никаких чувств, кроме безотчетного, мистического ужаса, наполнявшего все ее существо.
Итан слез, точнее, соскользнул с лошади, но при этом продолжал держать ее под уздцы, и Тори вслед за ним сделала то же самое. Когда ее ноги коснулись земли, Тори вдруг ощутила леденящий холод.
Итан медленно, борясь с ветром, подошел к ней. Он прокричал ей что-то прямо в ухо, но Тори удалось расслышать лишь отдельные слова: «Лошади… достань… прикрой им чем-нибудь глаза!»
Тори поняла, чего хотел Итан. Вложив узду своей лошади в его руку, она открыла сумку, висевшую на ее седле. Вынув оттуда нижнюю юбку, она передала ее Итапу, и тот разорвал ее надвое. Одной половиной Тори закутала голову своей лошади, а другой Итан завязал голову своего мустанга.
Когда Тори снова взглянула на Итана, она уже почти не могла различить его из-за стены песка.