Прошло уже несколько часов с тех пор, как она рассталась с Диего, а Итан за все это время не обронил ни слова, мало того — даже не посмотрел в ее сторону. Впрочем, теперь ему это было и не нужно — Тори и так покорно следовала за ним. Куда ей еще оставалось ехать, как не домой, к отцу — навстречу позору и унижению?
Тори безжалостно ругала себя. Надо было быть идиоткой, чтобы попасть в ловушку, которую сумел распознать даже этот Кантрелл. Подробности расставания с Диего не выходили у Тори из головы, и чем больше она об этом думала, тем сильнее становились чувство унижения и бессильная ярость. Больше всего Тори злилась на себя. Она должна была хоть что-то делать — ударить Диего, обругать его, но не стоять словно пень.
И ведь если бы не Итан Кантрелл, она оказалась бы добровольной жертвой коварного плана Диего. Итан, этот грубый мужлан, не испытывающий к ней ни малейшей симпатии, выполняющий лишь свою работу, отвратительно обращающийся с ней… стал, по сути дела, ее спасителем. Тори хотелось бы презирать его, но ведь он был прав насчет Диего и, во всяком случае, оказался более порядочным, чем он. А что он получил от нее в награду? Пулю в ногу, и сейчас везет ее домой, строя из себя благородного героя, пострадавшего за правое дело от неблагодарной девицы, что и есть на самом деле…
Тори посмотрела на ехавшего рядом с ней Итана, стараясь подавить в себе чувство вины. Рана его уже несколько раз переставала кровоточить и затем начинала снова; платок, которым она была перевязана, и ткань брюк насквозь пропитались кровью. Несмотря на тень, падавшую на лицо Итана от широких полей шляпы, нельзя было не заметить, что он был очень бледным.
— Остановимся, — выдавила из себя Тори. — Я обработаю твою рану.
Итан презрительно покосился на нее:
— Довериться тебе? Да я лучше сдохну!
Тори отвернулась, не столько испытывая раздражение, сколько пытаясь вызвать его в себе.
— Сдохнешь — туда тебе и дорога! — проворчала она, пришпоривая лошадь.
Прошло еще около часа. Солнце поднялось выше.
Итан понимал, что время работает против него. Ему становилось все хуже, он покрылся потом, однообразный пейзаж перед глазами начинал расплываться, ноющая боль в ноге усиливалась. Эта чертова девчонка была права — рану необходимо обработать, иначе он долго не протянет. Глаза Итана стали выискивать хоть какое-нибудь прикрытие, где можно было бы остановиться. Разумеется, если он займется своей раной, ему придется ослабить контроль за Тори. Возможно, она снова сбежит. Ну и черт с ней, в конце концов! Это лишь избавит его от хлопот.
Наконец на горизонте Итан заметил небольшую скалу, дававшую сносную тень. Он пришпорил коня — ему не терпелось поскорее добраться до этого места. Пожалуй, он отдохнет часок-другой, немного перекусит — и снова в путь. Тогда он сможет проехать до заката еще шесть-семь миль. Единственное, чем его не устраивал такой вариант, — придется терпеть эту девицу на пару часов дольше.
Доехав до места, Итан спешился, стараясь не опираться на раненую ногу. Но тут случилось то, чего Итан никак не ожидал — силы покинули его, в глазах потемнело, ноги подкосились, и он рухнул на землю, словно тряпичная кукла.
Тори, посмотрев на него, улыбнулась не без злорадства:
— Говорила же я тебе, что рану нужно обработать!
Но Итан уже не слышал ее. Тори спешилась — она сама была не прочь отдохнуть.
Привязав лошадей к какому-то чахлому кусту, росшему неподалеку, Тори вернулась к Итану. Тот уже успел прийти в сознание — по крайней мере настолько, чтобы отползти с помощью Тори поближе к скале. Там он лег на спину и закрыл глаза, тяжело дыша. Тори поднесла к его губам фляжку, и он жадно припал к ней, так и не произнеся за все время ни звука. Тори накинула на его голову влажный платок, но Итан сорвал его.
Тори начала расстегивать ремень его брюк.