Разве? Так, навскидку, - в Финляндии шведский язык имеет статус второго государственного и равноправен с финским. Причем на шведском языке говорят всего 5,5 % населения Финляндии. Напомню, на Украине русский используется более чем половиной населения государства (52,8 %). Вместе с тем Анна Герман, заместитель главы администрации президента Украины, совершенно верно заметила: "В данное время на Украине нет столько людей, которые хотят второй государственный язык, значит, и нет столько их представителей в парламенте, чтобы сумели переломить ситуацию. Не выбрал украинский народ столько депутатов, чтобы хватило для введения на Украине второго государственного языка… Если настроения в обществе изменятся и люди будут выбирать в Верховную Раду только таких депутатов, а их нужно 300, чтобы они изменили Конституцию, значит, мы будем понимать, что есть такое состояние в обществе, есть настроения в обществе, и этого хотят люди. Мы будем делать только то, чего хотят люди. Придет время, если оно придет, будет конституционное большинство, и если это конституционное большинство в парламенте примет такое решение про второй государственный язык, то будет второй государственный язык".
Создается ощущение, что разговорами о втором государственном языке общественное сознание пытаются отвлекать на, разумеется, актуальные, но не жизненно важные темы. Это как в книге "Закон Паркинсона": мало кто готов обсуждать покупку оборудования для АЭС, но решительно все настроены дискутировать по поводу постройки навеса для велосипедов сотрудников. Дискуссия о втором государственном языке - это и есть так всех занимающая "постройка навеса для велосипедов".
Положа руку на сердце, разделяю все-таки озабоченность Виктора Ющенко. Ведь все управленцы знают: любое улучшение какого-либо качества неизбежно приводит к ухудшению какого-то другого качества. Вовремя распознать, оценить и нейтрализовать угрозы такого "ухудшения качества" - в этом и заключается талант менеджера. На посту президента Віктор Андрійович такового таланта отнюдь не проявил. Что ухудшается при условиях, когда по националистическим причинам язык, на котором говорит большинство населения и который понимает практически все население, - не является государственным? Наверняка появляются нелепые затруднения во внутригосударственных коммуникациях.
Лично мне известны примеры, когда была до невозможности затруднена межгосударственная коммуникация, скажем, между бывшими республиками СССР. Если кратко, то мы в МВД затруднялись изобличить преступника, потому что из Азербайджана нам нужно было официальное подтверждение информации (которой мы располагали оперативным путем). Мы сделали официальный запрос на своем государственном языке и получили значительную задержку по времени, потому что азербайджанское делопроизводство требовало официального перевода с украинского на азербайджанский. А потом мы получили официальный ответ, которым опять же не могли воспользоваться, потому что он был на азербайджанском языке, а допуска к документам таковой важности переводчик с азербайджанского на украинский не имел. Курьез. Но и минус огромный.
Другое "ухудшение качества" мне видится в затруднениях нашего юношества при поступлении в высшие учебные заведения России. Собственно, вообще, без русского государственного сложнее эксплуатировать такой огромный ресурс, как соседство с Российской Федерацией. Ведь ради конкурентного преимущества с другими центральноевропейскими государствами лучше быть прагматичным в отношениях с РФ. У России есть нефть, газ, минеральные удобрения, лес и, что особенно важно - неисчерпаемые ресурсы хорошо образованных, культурных, предприимчивых людей, которые необычайно легко могли бы у нас актуализироваться.
Ни для кого не секрет, что Россия забуксовала на пути к либерально-демократическому государственному устройству. Путинская вертикаль власти оказалась колом, на который матушку Россию насадили. Внутри этой страны извечно существовало противостояние между, обобщенно говоря, поклонниками силы и сторонниками ума. Последние, опять проиграв, обновили старинную идиому Шамбалы или Белово́дья - легендарной страны свободы в русских народных преданиях. Теперь эта идиома звучит так: "Другая Россия". Эти люди не хотят покидать территории русскоязычной цивилизации, но уже готовы к сепаратному отделению от России хоть какого-то куска, чтобы жить там без удушающих объятий чванливой московской номенклатуры. Эти люди смотрят на Украину с тайной надеждой, что здесь идут "реформы, как в Грузии", но только на русском языке.
Так вот, не стоило надевать русским на голову PR-проект "Голодомор" - у них своих "голодоморов" аж два: в Поволжье и в блокадном Ленинграде. Не стоило требовать от русских признания украинской лингвистической, культурной и особой этнической группы. А надо бы руководству нашего государства сосредоточиться над программами народосбережения, одновременно с развитием либеральной экономики и либеральной политики.
Рациональное, прагматическое отношение к иммиграционным потокам белогвардейских и нацистских инженеров/офицеров позволило государственным лидерам таких стран Южной Америки, как Аргентина, Парагвай, Чили, аккумулировать у себя человеческий и финансовый потенциал царской России и нацистской Германии. Обретшие новое гражданство европейские специалисты стали конкурентным преимуществом приютивших их государств перед остальной Латинской Америкой. Когда Украина сможет создать у себя на территории режим либеральной экономики и либеральной политики, тогда весь цвет русских интеллектуалов бросит Россию и переедет к нам. В нашу постиндустриальную эпоху побеждает не тот, у кого промышленность и нефть, а тот, у кого новые технологии и мозги для выработки сверхновых идей.
Уже приходилось обращать внимание читателя на то, что национализм, как и религия, справедливо считается препятствием на пути установления политических институтов демократии и экономики свободного рынка. Украина тут вовсе не исключение. Разве изгнание в частную жизнь русского языка, которым, тем не менее, пользуется большинство населения, не привело к удорожанию всех транзакций в официальной жизни Украины?
Отказ самоназваться Киевской Русью в самом начале развития независимого государства Украины - это тоже проклятое наследство СССР. Внутри которого, априори, не могло быть три Руси. Одна стала Российской Федеративной Республикой, другая - Белоруссией, а третья - Украиной.
По сведениям российского/киргизского писателя Чингиза Айтматова, предназначенному в рабство пленнику обривали голову и надевали на нос кусок шкуры с выйной части только что убитого верблюда. После этого ему связывали руки и ноги и надевали на шею колодку, так чтобы он не мог достать головой до земли. После чего и оставляли в пустыне на несколько дней. На палящем солнце кожа сжималась, сдавливая голову, отрастающая щетина врезалась в кожу тысячами микроигл, причиняя невыносимые страдания, усугубляемые жаждой.
Чаще всего несчастный страстотерпец умирал. Но те, кто выживал, навсегда теряли память о прошедшей жизни и становились идеальными рабами, лишенными собственной воли и безоговорочно покорными господину.
В книге Айтматова "И дольше века длится день" повествуется о том, как молодого кипчака Жоламана, попавшего в плен к жуаньжуанам, так и превратили в манкурта. Его мама Найман-Ана долго искала сына, но когда нашла, Жоламан ее не узнал. Хуже того, он убил Найман-Ана по приказу хозяина-жуаньжуана.
"Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери - одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного "Я", манкурт, с хозяйственной точки зрения, обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное - восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своем роде исключением - ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и, тем более, подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно. Манкуртов обычно заставляли делать наиболее грязную, тяжелую работу или же приставляли их к самым нудным, тягостным занятиям, требующим тупого терпения. Только манкурт мог выдерживать в одиночестве бесконечную глушь и безлюдье сарозеков, находясь неотлучно при отгонном верблюжьем стаде. Он один на таком удалении заменял множество работников. Надо было всего-то снабжать его пищей - и тогда он бессменно пребывал при деле зимой и летом, не тяготясь одичанием и не сетуя на лишения. Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал…"
Две империи - Австро-Венгерская - с одной стороны и Российская - с другой - сделали из нас манкуртов, заставили нас забыть свое доимперское прошлое, сделали так, что мы напрочь позабыли, что это мы - русичи. Имперцы дали нам новое имя - украинцы, т. е. манкурты, донашивающие на окраине имперские обноски и доедающие чужие объедки. Теперь нам это очень мешает в международном общении как с Европой, так и с Россией. Библейский Исав отдал свое первородство Иакову за чечевичную похлебку. А мы за что отдали свое первородство московитам? За газ?
Обратите внимание: мем "русичи" для русских - это безусловный объект почитания. В отличие от мема "украинец", к моему сожалению. Давайте займем выигрышный мем "русичи", пока он ничейный валяется. Пока в России с русскостью борются и футболка с надписью "Я русский" властями РФ признана экстремистским материалом.