В 1582–1583 годах были подписаны перемирия между Москвой, Швецией и Речью Посполитой. Москва не только не смогла захватить новые земли, но и потеряла побережье Финского залива и другие земли в Прибалтике, полностью утратив выход к морю. Ливонская война, опустошив Русь и унеся многие десятки тысяч жизней, сделала Швецию на сто лет гегемоном на Балтийском море (которое в XVII веке было таким же "внутренним шведским морем", как Чёрное море было "внутренним турецким морем").
По словам Б. Кагарлицкого: "Ливонская война не только была катастрофой в военном отношении, но и вызвана была… стремлением царского правительства любой ценой добиться включения в формирующуюся мировую систему". Но нарастающее социально-экономическое, военное, культурное и политическое отставание России от Европы не только превращало Московию в сырьевой придаток и периферию новой мировой системы, но даже не позволяло ей занять это место на относительно сносных условиях.
Русско-английские отношения в эпоху Ивана IV
Во времена Ивана IV начинается постоянная и интенсивная торговли Московии с Англией (во многом определяющая политику обеих стран). Причём Россия выступала для Англии одновременно и как рынок сбыта товаров, и как важный источник сырья. Иван Грозный предоставил англичанам огромные торговые привилегии в России, включая право беспошлинной торговли на всей территории страны, а также торговли с Персией (через волжский путь).
В 1555 году в Лондоне была создана Московская компания, которую Б. Кагарлицкий называет "не только прообразом торгово-политических организаций, создававшихся для работы в Вест-Индии и Ост-Индии, но и предшественницей транснациональных корпораций XX века". В Москве открылся Английский двор (с отделениями в Холмогорах, Ярославле, Новгороде, Казани и многих других городах) и огромным товарооборотом. Из России в Англию везли стратегическое сырьё: древесину, воск, кожи, мясо, сало, зерно, лён, пеньку, меха, а из Англии в Россию – бумагу, сахар, ткани, посуду, предметы роскоши, сукно, свинец, порох, селитру, оружие. Англичане наладили несколько крупных производств в Вологде и Холмогорах. Они во многом контролировали и внутрироссийский рынок.
И, хотя Иван IV мог порой в переписке с Елизаветой I возмущённо пожурить её за то, что она "не сама правит" (а, советуясь с парламентом), и что она слишком много занята "купеческими, мужицкими, а не царскими вопросами", со стороны Грозного это было во многом лицемерно. Не зря многие современники называли Ивана IV "английским царём", а английский посол "дерзал входить к царю, не снимая шляпы" (по словам историка И. Любименко) – это при византийском-то церковном церемониале!
Во многом политика Московии при Иване IV оказалась в зависимости от торговли с Англией. Как пишет Б. Кагарлицкий: "В Лондоне существовало убеждение, что русская почва действует на сотрудников компании развращающе. Попав в Московию, они стремительно обогащались, строили роскошные храмы, коих не могли себе позволить лондонские акционеры, усваивали местные нравы, держали слуг, собак и медведей. Они начинали, подробно московским боярам, объедаться пищей до желудочных колик".
Покровительствуя английским купцам, Иван IV одновременно искал в лице Елизаветы Английской военно-торгового союзника. Он вёл с ней переговоры о возможном бегстве в Англию в случае восстания против него в Московии. А в конце жизни Иван Грозный при живой жене Марии Нагой (седьмой по счету!) просил руки английской принцессы, племянницы королевы – Марии Гастингс для закрепления союза держав династическим браком (но так и не получил ответа).
И Англия и Московская Русь были заинтересованы в прекращении господства немцев и шведов в Балтике: англичанам нужен был прямой доступ к русским рынкам и ресурсам, а Ивану IV – прямой выход на английский рынок. По замечанию Б. Кагарлицкого: "Поставки из России были решающим фактором становления английского военного флота". Используя русский строевой лес, лён и пеньку, англичане создали мощный флот, который сокрушил мировую Испанскую империю и на четыре столетия вывел Англию в бесспорные мировые лидеры. По словам шведского историка Артура Аттмана: "Английский флот, построенный в эти годы и победивший испанскую Непобедимую Армаду в 1588 году, был оснащён преимущественно русскими материалами". Канаты и снасти, поставляемые в Англию из Московии, были лучшими и наиболее дешёвыми в мире.
А, как отмечал Б. Кагарлицкий: "В свою очередь, Иван Грозный просил Англию о поставках военных материалов, вооружения, инженеров, сведущих в артиллерийском деле, архитекторов, знакомых со строительством фортификаций". В Россию везли английское оружие, ехали врачи, инженеры-фортификаторы и офицеры. Именно стремление к установлению ещё более тесных контактов с Англией не через северные порты, а через Балтийское море, вызвало начало Ливонской войны со стороны Московии. В этой войне Англия оказывала царю всевозможное содействие. По словам Б. Кагарлицкого: "поражение Московии в Ливонской войне было одновременно крупным поражением Англии в борьбе за прямой доступ к русским ресурсам".
Тем не менее, хотя в XVII веке голландцы сильно потеснили английскую торговлю в России (основав новый порт на Белом море – Архангельск), начиная с эпохи Ивана IV происходит, растянувшаяся на полтора столетия, внешнеполитическая ориентация России на протестантский север Европы в борьбе против католического юга и Речи Посполитой. Крайне нетерпимо относясь к католикам, московские государи покровительствовали протестантам, иногда даже разрешали им открывать свои церкви, компактно селиться в Московии и приглашали специалистов из протестантских стран. Своё развитие эта политика получила в XVII веке, когда Московия, фактически, выступила в Тридцатилетней войне, сотрясавшей Европу, стратегическим союзником протестантского севера, бесплатно снабжая его зерном и другими продуктами. А во время опричнины английским купцам были даны обширные концессии. Историк Р.Г. Скрынников не без удивления отмечает: "Любопытно, что именно опричное правительство впервые в русской истории предоставило концессии иностранному капиталу и что эти концессии располагались исключительно в пределах опричнины".
5.2. Смута
Драматические события начала XVII века, до основания потрясшие устои Московского царства, принято называть "Смутным временем" или просто "Смутой". Слово "Смута" имеет в русском языке многозначный смысл. Здесь и "бунт", "мятеж", "крамола" и – нечто неопределённое, запутанное, неясное, смятенное. И все эти оттенки значения слова "Смута" хорошо выражают дух и размах потрясений, которые охватили Московию.
По своему значению, характеру, обилию альтернатив, последствиям и масштабам "Смутное время" можно сравнить лишь с событиями Великой Российской Революции 1917–1921 годов. В обоих случаях имели место разрушительные и всеобъемлющие "системные" кризисы русского государства (знаменующие конец одного и начало нового громадного исторического цикла) и сложное сочетание сразу множества драматических процессов: гражданская война, внешняя интервенция, религиозные конфликты, распад русского государства, конец царствующей династии, стремление различных слоёв общества к самоорганизации и выживанию в условиях краха и гибели центральной власти, бесчисленные мятежи, перевороты и вожди, на миг всплывающие на поверхность истории и тотчас уносимые бешеным течением…
Смена династий, борьба боярских группировок за власть, внешнее вторжение, межконфессиональный конфликт (по линии православие – католицизм (польский) – протестантизм (шведский)), раскаты грома бушующих в Европе Реформации и Контррефомации, столкновение боярства с дворянством и борьба широких масс против закрепощения, активизация городов и церковных иерархов, казацкая стихия, нахлынувшая с южных окраин и захлестнувшая центр Московии, появление множества центров власти и одновременно четырёх-пяти кандидатов на московский трон – всё это Смута.
Неудивительно, что события Смутного времени, подобно Революции 1917–1921 годов, по сей день вызывают как огромный интерес у общества, так и бурные споры среди историков, окружаются многочисленными мифами. Историки расходятся не только в оценках происходящего, возможных альтернатив и упущенных шансов, но даже в хронологических рамках Смутного времени. Для одних – мыслящих монархически – суть Смуты в междуцарствии, смене двух законных династий, и потому они определяют эти хронологические рамки периодом с 1598 года (конец династии Рюриковичей) до 1613 года (избрание на царство династии Романовых). Для других историков (и я здесь буду придерживаться именно этого подхода, представляющегося более обоснованным) "активная" фаза Смуты началась позднее – в 1605 году, вступлением в пределы Московии первого Самозванца и началом гражданской войны, а закончилась она также позднее – в 1617–1618 годах, когда гражданская война на Руси прекратилась и были подписаны мирные договоры Москвы с Речью Посполитой (1618) и со Швецией (1617).