Петухову вторит Шамбаров: "Все данные, не только литературные, но и исторические и археологические, говорят о том, что Троянская война была чрезвычайно важным событием в жизни всего Восточного Средиземноморья. Это было первое зафиксированное в истории столкновение крупных военных коалиций: с одной стороны коалиции ахейских народов, возглавляемой Микенами, а с другой – народов Малой Азии и Причерноморья. Действительно, в "Илиаде" на стороне Трои сражаются контингенты из Фракии, Пафлагонии, Мизии, Фригии, Лидии, Карии, Ликии, кикопы, пеоны, гализоны – практически все государства данного региона" ("Когда оживают легенды").
Итак, мы получили ответ на заданный вопрос: обитатели Причерноморья и Приазовья могли участвовать в Троянской войне. И если римляне сохранили память о своем прародителе Энее, то почему франки должны забыть Антенора? Ответ, разумеется, напрашивается сам собой – римляне представители древнейшей цивилизации, имеющей свою письменность, традиции, культуру, тогда как франки – дикари, не умеющие (согласно Тациту) даже жилище толком построить. Тацит, конечно, авторитет. Во-первых, родился в знатной семье, во-вторых, сделал приличную карьеру, последовательно занимая посты квестора, претора и консула. В данном случае автору вроде бы ничего другого не остается, как почтительно снять шляпу перед высокородным патрицием. Но именно вроде бы, поскольку кроме энциклопедического и хрестоматийного на Публия Корнелия есть и другой взгляд, высокомерно брошенный немцем Уве Топпером. Оказывается, "фоменки" рождаются не только в пределах нашего отечества, но и в Германии. В частности, Топпер в своей книге "Великий обман" отрицает не только принадлежность трактата "О происхождении германцев" Тациту, но и самого Публия Корнелия как историческую личность эпохи цезарей. Мало того, он поднимает руку на самого Григория Турского, утверждая, что "История франков" была создана в промежутке от начала книгопечатания до конца XVI века. И, надо признать, аргументы дотошного немца весьма убедительны. Тем не менее я все-таки рискну их оспорить. Подделать действительно можно все, вплоть до стиля эпохи, сюжетов и почерка. С именами проблема. Я беру на себя смелость утверждать, что имена Меровингских королей не просто славянские, но и несущие в себе глубокий религиозный смысл. Ни Григорий Турский, ни его редакторы из Позднего Средневековья, а уж тем более из эпохи Возрождения не способны были их подделать. Исходя из незнания русского языка и малых познаний в славянской мифологии.
Но вернемся для начала к Сигаберту из Жамблу: "Другие же говорят, что они были названы франками по имени их короля Франтиона, храбрейшего на войне, который, сразившись со многими племенами, направил свой путь в Европу и обосновался между Дунаем и Рейном; там его народ разросся и не желал сносить ничье иго вплоть до указанного времени. По прошествии десяти лет, когда чиновники вновь потребовали у франков дань, те, возгордившись из-за указанной выше победы и целиком полагаясь на свои силы, не только отказали им в дани, но даже дерзнули восстать против римлян. Собрав войско, римляне напали на франков и давили побежденных до полного уничтожения" ("Хроника").
Речь здесь идет о карательной экспедиции императора Валентиниана против франков, закончившейся тяжелейшим поражением последних и истреблением франкской знати. О походе Валентиниана упоминается и в "Хронике Фредегара". Мне остается только добавить, что это печальное для франков событие произошло незадолго до того, как гуннские орды ворвались в Крым, положив начало тому периоду истории, который в дальнейшем назовут Великим переселением народов.
Что случилось после разгрома франков римлянами, мы узнаем из "Хроники Фредегара": "Затем они поставили на царствие Хлодиона – самого деятельного человека своего племени, который жил в крепости Диспарг в пределах Тюрингии. А в Цизальпинской [Галлии] обитали бургунды, придерживавшиеся арианской ереси. Хлодион послал лазутчиков в город Камбре, а когда они разузнали все, он сам последовал за ними, разбил римлян, взял города и занял [территорию] вплоть до реки Соммы. В эти времена в ходу было язычество. Утверждают, что, когда Хлодион летней порой остановился на берегу моря, в полдень его супругой, отправившейся на море купаться, овладел зверь Нептуна, похожий на квинотавра. Впоследствии, забеременев то ли от зверя, то ли от человека, она родила сына по имени Меровей, и по нему затем франкские короли стали прозываться Меровингами".
Подобные легенды сопровождают рождение многих древних и средневековых царей и правителей. Достаточно вспомнить хотя бы Александра Македонского, которого мать якобы зачала от змея. Однако под обличием подобных мифов часто скрывается смешение династических кровей. Причины этого смешения понятны: после того как были истреблены законные правители франков, им потребовалась новая династия, а утверждению новой династии мог бы поспособствовать брак с представительницей истребленного рода. Более того, подобный брак был явлением сакрального порядка, поскольку новый правитель вступал в брак не столько даже с женщиной, сколько с землей, которую она олицетворяла.
Вот что пишет об этом обычае Лев Прозоров: "Фигура супруги правителя стала предметом внимания исследователей еще в конце XIX – начале XX в. Одним из первых к ней обратился в книге "Золотая ветвь" Дж. Фрэзер. Исследование латинских, скандинавских, греческих и бриттских преданий привело его к выводу, что "у некоторых арийских народов было обычным видеть продолжателей царского рода не в мужчинах, а в женщинах". Несколько позже ряд исследователей вскрыли мировоззренческую подоплеку этого обычая. В супруге правителя видели женское воплощение его земли, страны и одновременно его власти. Любопытно, что древнерусское "волость" объединяет оба эти понятия" ("Боги и касты языческой Руси").
Передача власти через брак отнюдь не было чем-то из ряда вон выходящим и для интересующего нас времени. А речь идет о IV–V вв. н. э. Для примера я сошлюсь на византийских императоров Зенона и Анастасия, которым подобный брак послужил ступенькой к возвышению. Да и взаимоотношения Гонории и Аттилы – это история из того же ряда. Засидевшаяся в девках сестра римского императора Валентиниана заочно воспылала страстью к стареющему вождю гуннов и послала ему письмо с просьбой о помощи. Аттиле это письмо показалось даром небес. Брак с Гонорией автоматически делал его соправителем не шибко умного римского императора, а сама Римская империя становилась легкой, а главное вполне законной добычей кагана. Увы или к счастью, этот брак не состоялся. Жених умер при сомнительных обстоятельствах в объятиях другой своей нареченной по имени Ильдико. У гунна, надо признать, было большое сердце, позволявшее иметь добрый десяток жен и бесчисленное количество наложниц. Однако силы человеческие небеспредельны, в чем Аттила убедился на собственном опыте. Не исключено, правда, что его отравили. О кагане гуннов мы еще будем говорить, а пока вернемся к Меровингам, точнее Вельсунгам, а еще точнее – к Волосатым, как их называли средневековые хронисты. Начнем с загадочного Хлодиона, отца не менее загадочного Меровоя, поскольку именно он был основателем новой династии, главными символами которой стали медведь и пчелы. Подобные символы, конечно, не были случайными, ибо медведь теснейшим образом связан с древнейшим культом славян и русов, культом бога Велеса.
Вот что об этом пишет Петухов: "Вполне возможно, что русы того времени воспринимали медведей как своих предков, грозных, всесильных, диких и даже способных к магии перевоплощения-оборотничества. Культ Велеса-Волоса чрезвычайно сложен и архаичен, но для нас важно, что это характернейший культ русов. Из него, кстати, мы можем сделать достаточно убедительный вывод – русы почти всегда жили по соседству с медведями, точнее, и те и другие сосуществовали – далеко не мирно – в одних ареалах" ("История Русов").