Она ни в чем не откажет матери. Через нее власть снова перейдет в руки матери.
– Я желаю только спокойно жить и отомстить этому убийце, – солгала Элизабет. – Ради этого и ради блага моей страны, которая стонет под игом тирана, – я согласна.
– А ваша дочь, она согласится?
– Она сделает то, что я ей скажу. Так что вы хотите, письма?
– Это было бы лучше всего, поскольку я должна буду доказать, что я не просто придумала все это. Я бы хотела поговорить с Элизабет. Если бы я получила от нее некий знак согласия, который я могла бы отправить сыну, это бы очень помогло делу. Он очень щепетилен.
По сути дела, Маргрит ничего не знала об отношении Генриха к женщинам, но она хотела убедиться, что королева расскажет Элизабет о предложенной помолвке. Девочке нужно время, чтобы свыкнуться с этой идеей.
– Генрих не захочет принуждать вашу дочь против ее воли.
– Вам нет необходимости разговаривать с моей дочерью, – резко ответила вдовствующая королева. – Я прослежу, чтобы письмо и знак согласия были для вас подготовлены. Тот же курьер, который повезет вашу просьбу сыну приехать в Англию, может забрать письмо с согласием и, – ее дерзкие губы усмехнулись, – ее любовный подарок.
Дело было сделано. Маргрит трясло, когда она вернулась домой, хотя она и убеждала себя, что все еще можно повернуть вспять. Она знала, что это слабое утешение. Вступив на этот путь, она пройдет его до конца; такой у нее характер.
Прошла неделя, в течение которой слуги Маргрит тактично наводили справки. Затем она написала лорду Стэнли, что лондонская жара угнетает ее. Если он не возражает, она бы хотела съездить проветриться за город. Его ответ пришел сразу же. Она может действовать, как пожелает. Ей ни в коем случае не следует пренебрегать своим здоровьем, а нужно ехать туда, где она чувствует себя лучше, и обязательно взять с собой врача.
Томас Стэнли, если это возможно, был еще больше влюблен в свою жену, чем когда он женился на ней. Она была совершенством. В это смутное время ее добродетели, ее рассудительность и мудрость оказались ему более полезными, чем чьи либо еще. Он безгранично доверял ей.
Маргрит медленно ехала на северо-запад, направляясь в сторону прохладных холмов, лежащих на земле Гилберта Толбота. Он был двоюродным братом ее мужа. Она вряд ли могла нанести более уважительный и менее подозрительный визит. Иногда человек из ее свиты выезжал вперед, наводил справки и возвращался назад.
На ночлег она остановилась в Стратфорде на Эйвоне, а утром на большой скорости направилась в Киддерминстер. Там лошадям дали отдохнуть и накормили, и они двинулись дальше, но уже очень медленно. Вскоре позади них послышался топот большого отряда. Маргрит закусила губу. Это был решающий шаг и, сделав его, Генрих свяжет себя обязательствами.
Бэкингем, который поддерживал Ричарда против Вудвиллов и даже согласился на казнь Гастингса, становился все более недовольным своим хозяином. Одни говорили, что его потрясли и ужаснули слухи о смерти детей Эдварда. Другие полагали, что именно его руки запачканы кровью принцев, и что он считает, что Ричард использовал его для грязного дела и недоплатил ему.
Маргрит точно знала, что Джон Мортон, епископ Или, которого посадили в тюрьму, когда был убит Гастингс, находился под опекой Бэкингема, и что он тонко поддерживал и распалял недовольство Бэкингема. Через свою сеть ученых и священников она находилась в постоянной переписке с Джоном Мортоном, блестящим, хитрым человеком, но она не знала, хочет ли Бэкингем сам захватить трон или он поддержит своим весом Генриха. Она направлялась к прохладным холмам, чтобы выяснить это.