– Нет, если он пожелает, чтобы я остался, госпожа, но от меня мало пользы.
– Вы приносите ему утешение, – герцогиня вздохнула, – а потребность в утешении может скоро у него появиться.
Ее ожидания весьма близко совпадали с собственными опасениями Генриха, и он перевел беседу в более веселое русло, и вскоре на ее бледных губах появилась улыбка.
– Видите, – сказала она, когда он откланивался, – вы обоим нам доставили радость.
Себе он принес мало радости, внушив Франциску любовь к себе, – подумал Генрих, избегая мрачных взглядов бретонских аристократов.
Когда из Англии вновь приехали посланники, Франциск разрешил им забрать Генриха с собой. Возможно, что он и не дал бы своего согласия, не будь предложение Эдварда столь благовидным. Король Англии утверждая, что в королевстве все тихо и спокойно, и что он больше не опасается мятежа. Настало время положить конец долгой ссоре между Йорками и Ланкастерами. Он отдаст свою старшую дочь Элизабет в невесты Генриху.
Только по чистой случайности Франциск узнал о переговорах и о помолвке Элизабет и дофина Франции. Опасаясь предательства и фатального для Бретани альянса, он приказал своим людям догнать посланников и привезти Генриха назад.
Люди Франциска обнаружили, что Генрих все еще в Бретани. Он прибег к своим детским уловкам и притворился больным. Английские посланники не решились перечить Генриху, пока тот все еще находился в герцогстве Франциска и разрешили ему поискать врача. Этого ему было достаточно, чтобы укрыться в церкви и попросить там права на убежище. Это был не первый и не последний раз, когда смекалка Генриха спасала его от смерти.
Когда они воссоединились, Франциск рассказал Генриху, что заставило его изменить свою волю.
– Конечно, у Эдварда было еще две дочери, но я могу биться об заклад, что ни одна из них не предназначалась тебе.
Генрих пожал плечами.
– Даже если бы это было и не так, они бы следили за каждым моим шагом и словом. Я был бы пленником в позолоченной клетке. Вы не понимаете, что он никогда не доверил бы мне места ни в армии, ни в правительстве.
– Нет, я полагаю, нет. Генрих, ты ищешь такое место?
– Я не пустой фат.
– Это так. Ты скучаешь по Англии, мой сын?
– Мой господин, разве вы никогда не оглядывались на свое детство и оно не казалось вам безоблачным и радостным? Хотя, вы, должно быть, знаете, что счастливые дети страдают больше всех. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что Англия была сладкой страной с молочными берегами, и я мечтаю. Но, очнувшись, я понимаю, что это не так. Я люблю свою мечту, хотя знаю, что это только мечта. Я не думаю, что это возможно. По правде говоря, я не скучаю по Англии. – Да простит меня Бог, – подумал Генрих.
– Это хорошо, так как, по-моему, тебе нет там места… и никогда не будет. Это будет потерей для Англии и огромным приобретением для меня, поскольку ты рожден, чтобы править, Генрих.
Генрих нервно отступил назад. Если Франциск заподозрит у него нездоровые амбиции, его положение станет отчаянным.
– Да, моя первая жена, да защитит милосердный господь ее душу, видела это, когда ты был еще ребенком, а я видел, как это росло в тебе. Ты знаешь о том, что моя первая герцогиня просила меня найти способ сделать тебя моим наследником?
– Мой господин! – Ровный характер Генриха никогда не выдавал удивления, но столь дикий план начисто лишил его свойственного ему хладнокровия.
Франциск сдавленно рассмеялся.
– Да, она была хорошей женщиной и прислушивалась к голосу своего сердца. Я знал, что тогда было невозможно сделать тебя бароном, поскольку нас не связывали никакие кровные узы. Однако теперь у нас есть возможность породниться.