Употребленный докончанием в отношении "мест Талица, Выползовъ, Такасовь" глагол "съступитися" то есть "уступить", видимо, должен был означать добровольную уступку бывшим владельцем своей собственности. Так, князья Иван и Андрей Ивановичи в договорной грамоте с великим князем Семеном Ивановичем "съступилися… на стареишинство" старшему брату частью "путей", завещанных отцом им, а не новому великому князю московскому, а великий князь Василий Васильевич "съступися" некоторыми волостями в пользу дяди, князя Константина Дмитриевича. Новый статус трех "мест", согласно тексту московско-рязанского докончания, подчеркнем еще раз, ясен, они переходят от Рязани к Москве.
Совершенно иначе выглядит в московско-рязанском докончании 1381 г. запись о "месте Тула", относительно которого в договоре употреблен запретительный глагол "не въступати", присутствующий в княжеских договорах XV в. как составная часть устойчивой взаимной клятвы князей, гарантирующей неприкосновенность владений договаривающихся сторон. Вопрос же в нашем случае заключается в том, на кого этот запрет распространялся: пункт договора 1381 г., содержащий информацию о государственной принадлежности "места Тулы", в отличие от полной определенности с "Талицой, "Выползовомъ, Такасовомъ", по смыслу амбивалентен.
На самом деле, понимание ситуации с "Тулой", как она изложена в докончании московского и рязанского великих князей, "в то ся князю великому Олгу не вступати и князю великому Дмитрию", зависит от того, какое синтаксическое толкование получит "и", стоящее между именами договаривающихся князей. Предлог может быть как соединительным, аналогичным современному "и", так и весьма распространенным в древнерусском языке противительным, близким по значению предлогам "но" или "а". В зависимости от этого кардинально меняется и смысл фразы. В первом случае ее надо понимать как запрет обоим князьям "вступати" в "Тулу", во втором – как указание на передачу рязанской "Тулы" московскому князю, и тогда запрет распространяется только на Олега Ивановича. В последнем случае статус "места Тулы" по договору 1381 г. аналогичен статусу "мест Талицы, Выползова, Такасова".
Неудивительно, что, например, С. М. Соловьев так и не пришел к однозначному толкованию вышеприведенного пункта докончания, предложив сразу оба возможных объяснения статуса "места Тулы", а А. Е. Пресняков находил это место московско-рязанского договора "непонятным".
Знаки препинания в изданиях древнерусских текстов, как известно, расставляются пубикаторами. Случай с договором 1381 г. далеко не единственный, и коллизии, в которых понимание смысла того или иного места древнерусского текста целиком зависит от одного из двух синтаксического толкования предлога "и", известны в отечественной археографии. Московско-рязанское докончание издавалось целиком четырежды, и двусмысленность статуса "места Тулы" нашла прямое отражение в синтаксисе публикаций текста грамоты 1381 г.
В трех изданиях московско-рязанского договора 1381 г. перед предлогом "и" неизменно ставилась запятая, "и то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию". Так фраза выглядит в публикациях грамоты в Древней Российской вивлиофике Н. И. Новикова, Собрании государственных грамот и договоров и издании комплекса княжеских духовных и договорных грамот, подготовленном Л. В. Черепниным. Совершенно очевидно, что во всех трех случаях предлог "и" издателями оценивался как противительный.
В последнем по времени, четвертом издании грамоты, осуществленном В. А. Кучкиным, запятая в интересующей нас фразе отсутствует. Следственно, предлог "и" между именами договаривающихся князей здесь, по мнению публикатора, не противительный, а соединительный.
Сообразно синтаксической двусмысленности текста московско-рязанского договора отечественная историография предлагает и два варианта объяснения ситуации с "местом Тулой" по состоянию на лето 1381 г.
Первый сводится к тому, что рязанская "Тула" по докончанию 1381 г. перешла во владение Москвы. Так полагали М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин А. Е. Пресняков, уже наши дни с ними солидаризовались А. Г. Кузьмин и А. Б. Мазуров. Таково же мнение и авторов последней по времени публикации, посвященной "Туле" XIV–XV вв., Г. А. Шебанина и А. В. Шекова, предлагающих, правда, свое объяснение лексической стороны документа: в текст грамоты по вине писца вкралась ошибка, и на месте "и" должен стоять другой предлог, "то" (? – А. Л.). Разумеется, было бы замечательно все несоответствия собственных построений текстам документов русского средневековья объяснять именно таким образом, но в нашем случае в этом нет никакой необходимости. Повторимся, с точки зрения грамматической предлог "и" может быть в данном контексте истолкован как противительный.
Другое толкование статьи московско-рязанского докончания предлагает видеть в "Туле" 1381 г. своеобразную "ничейную территорию", "нейтральную зону", получившую такой специфический статус в результате политического взаимодействия в регионе Москвы, Орды и Рязани.
В тексте договора в связи с "Тулой" присутствуют, как помним, упоминания баскаков и "царицы" Тайдулы, в связи с чем высказывались подозрения в некоем особом статусе территории. Этот гипотетический особый статус привел В. Л. Егорова и В. А. Кучкина, независимо друг от друга, к выводу о том, что "место Тула" – "нейтральная" территория. Оба автора, в отличие от сторонников московской принадлежности Тулы, подробно аргументируют свою позицию, но по-разному, объясняют происхождение этого "нейтралитета".