В списке имеются две Ржевы, что соответствует русской действительности. Первая, "Rszebra", Ржевская земля Новгорода Великого с одноименным центром, один из станов которой именовался Ошевским по административному центру в погосте Ашево. "Osshewa", идущея в "Списке" вслед за "Rszebra" – безусловно, последняя. "Другая Ржова" ("altera Rszowa" "Списка") – Ржева на Верхней Волге. "Welikee Luky, Byberew, Welyscz" документа – определенно Великолуцкая земля того же Новгорода Великого с волостными центрами Бибирев и Велиж, а следующая за ними "Zukopa" – возможно волость Заклинье, территориально принадлежащая тем же Великим Лукам.
Вышеперечисленные новгородские и псковские земли располагались по границам с Литвой, но никогда территориально ей не принадлежали. В прошлом являясь северо-восточными владениями смоленских князей, новгородские Ржева и Великие Луки, после присоединения Великого княжества Смоленского к Литве при Витовте, получили особый статус – часть доходов с указанных земель, так называемая "черная куна" поступала великим князьям литовским, чем собственно и ограничивалось литовское присутствие в новгородском регионе.
Что же касается верхневолжской Ржевы, то это тоже бывшее смоленское владение было объектом долгого, вплоть до конца XIV в., соперничества соседей, но в момент составления "Списка" Ржева уже не менее трех десятилетий твердо удерживалась Москвой.
Трудно сказать, что имелось в виду под топонимом "Гелеч с большой территорией и крепостями". В любом случае это не Галичья гора на Дону, в районе которой нет ни одной крепости, а выявленные здесь древнерусские поселения хронологически не выходят за рамки XIV в. Возможно, "Список" имеет в виду боровскую волость Голичичи, упоминаемую в духовной князя Владимира Андреевича Серпуховского, позднее Галицкую волость Боровского уезда на р. Нара выше Серпухова. В начале XIV в. где-то вблизи этих мест проходила граница Москвы и Смоленска. Возможно, "Гелеч", как новгородские Ржева и Великие Луки, входил ранее в состав смоленского княжения и при Свидригайло оставался объектом территориальных претензий Литвы, находясь на московско – литовском пограничье, но никак не являясь ее владением в 1432 г.
Если последний все-таки трудно определим географически, то следующий за "Gelec cum districtibus multis et castris" в документе "Wronasz" несомненно, не Воронеж, а Воронач, псковский пригород с одноименным центром, соседствовавший с новгородской Ржевой.
Таким образом, среди восьмидесяти "крепостей и земель" "Списка" 1432 г. не все, как видим, территориально принадлежат собственно Великому княжеству Литовскому. В документ, отосланный в канцелярию Ордена, были включены и территории, на которые исторически претендовала Литва ("другая Ржева", возможно "Гелеч"), равно как и земли литовско-новгородского и литовско-псковского пограничья, имевшие определенные финансовые обязательства перед Литвой, гарантом выполнения которых выступали собственники этих земель, Новгород и Псков. Еще С. М. Соловьев обратил внимание на традицию смесного владения волостями на Руси, когда, территориально принадлежа одному государственному образованию, дань с административной единицы взимается в пользу двух соседей.
Вообще, как кажется, документ имел скорее этикетное значение. На самом деле, из восьми станов Ржевской земли, с которых собиралась "черная куна", в него попал всего один, из около полутора десятков Великолуцких – два или три. Вспомним, возвращаясь к "Туле", что из шести "мест", фигурировавших в литовско-рязанском договоре 1427 г., в "Список" почему-то попала только четыре.
Несомненно, того же этикетного происхождения и определения, данные составителями "Списка" тем или иным "городам" или "землям", как в вышеприведенном примере с "Гелечем" независимо от того, где он реально локализуется. "Тула" названа в документе "крепостью". Определение "castrum", кроме Тулы, сопровождает названия всего двух городов, Киева и Мезецка ("Mesczesk"), при этом "крепостями" не названы ни Смоленск, ни Полоцк и Витебск, ни Путивль, ни многие другие города, наличие в которых серьезных оборонительных сооружений не вызывает сомнения.
Возвращаясь к вопросу о "литовской Туле" и ее "изъятье" договора 1427 г., заметим, что речь, скорее всего, речь шла не о прямом включении региона в состав Великого княжества Литовского, а о каких-то формах управления ими Витовтом, возможно, взиманием "выхода". Здесь стоит обратить внимание на, во-первых, пограничное положение "Тулы" относительно Литвы и, во-вторых, историческую традицию государственной принадлежности региона.
Рязанское княжение обособилось от Черниговского в середине XII в., и граница между княжествами прошла, как полагают, между древнерусским городом Дедославлем (современное с. Дедилово Киреевского района), оставшимся черниговским, и рязанским Пронском в среднем течении Прони. Если последнее справедливо, то "Тула" должна была остаться в составе Черниговского княжения.
С распадом после монгольского нашествия Черниговского княжества на самостоятельные уделы началась долгая борьба Литвы и Москвы за включение их в орбиту своего влияния. К 1362 г. Чернигово-Северские земли вошли в состав Великого княжества Литовского, крайние границы которого на востоке достигли верхнего течения притока Дона, р. Быстрой Сосны.
Возможно, до "ведения" "места Тулы" баскаками, предположительно имевшего место во второй половине 50-х гг. XIV в. и упомянутого в московско-рязанского договоре 1381 г., территория продолжала оставаться черниговской. При Витовте, в 20-х гг. XV в. исторические претензии Литвы на бывшие черниговские земли могли как-то реализоваться в литовско-рязанских отношениях, как были реализованы претензии на "чернокунные", некогда смоленские, волости Новгорода. Как помним, и числившиеся среди рязанских владений по договору 1427 г. земли Волконского удела также принадлежали одной из ветвей потомков черниговских Рюриковичей.
С этой точки зрения "Тула" была таким же историческим пограничьем с Литвой, как описанные в "Списке крепостей и земель" 1432 г. новгородские Ржева и Великие Луки, псковский Воронач, верхневолжская Ржева. Сложнее всего сказать, где была в первой трети XV в. эта граница, в нашем случае граница не только Рязани, но и владений Рюриковичей с литовскими Гедиминовичами.