То, как мы, несчастные англичане, страдаем здесь, вам в Англии и не представить, но пусть успокоит то, что я лишь одна из несчастных, работающая с утра до ночи, очень часто выполняя тяжелейшую работу, порой с единственной мыслью, что не одна я такая, часто связанная и избитая кнутом так, как вы бы не поступили с животным, питающаяся маисом с солью и завидующая даже многим неграм, с которыми обращались лучше; я же была почти нагая, без башмаков и чулок… единственный отдых, который нам доступен, - завернуться в одеяло и лечь на землю…
Какие бы ужасы ни представлялись во время перевозки черных невольников в Америку, их можно помножить применительно к чернокожим женщинам, которые часто составляли до трети живого груза. Работорговцы сообщали:
Я видел, как беременные женщины рожали младенцев, будучи прикованными к трупам, которых не убрали наши пьяные надсмотрщики… уложенные, как ложки, они рожали детей в едком запахе пота человеческого груза… На борту судна была молодая негритянка, прикованная к палубе, потерявшая рассудок вскоре после того, как ее купили и посадили на корабль.
Женщина по имени Линда Брент, бежавшая от рабства, рассказывала и о другой беде:
Сейчас мне исполнилось 15 лет - печальная пора в жизни девушки-рабыни.
Мой хозяин начал шептать мне на ухо отвратительные слова.
Как бы я ни была молода, я не могла оставаться безразличной к их смыслу… Мой хозяин попадался мне на каждом шагу, напоминая мне, что я принадлежу ему, и клялся землей и небесами, что заставит меня подчиниться ему. Если я выходила вдохнуть глоток свежего воздуха после дня неустанного труда, его шаги преследовали меня. Если я припадала к могиле матери, его темная тень была надо мной и там. Беззаботное сердце, коим меня одарила природа, тяжелеет от печальных предчувствий…
Даже свободные белые женщины, привезенные в Америку не в качестве служанок и рабынь, а как жены первых поселенцев, сталкивались с особыми трудностями. На борту "Мейфлауэра" прибыли 18 замужних женщин. Три были беременны, одна родила мертвого ребенка в пути. Роды и болезни были настоящей бедой; к весне выжили только четыре из этих 18 женщин.
К тем, кто остался жив, разделяя с мужчинами тяготы строительства новой жизни в диких местах, часто относились с особым почтением, поскольку в них крайне нуждались. А когда мужчины гибли, женщины зачастую выполняли их работу. Кажется, что в течение первого столетия существования колоний и позднее женщины американского фронтира были близки к равноправию с мужчинами.
Но всех колонисток тяготили идеи, привнесенные на новый континент переселенцами из Англии, - идеи христианского учения. Английское право было суммировано в документе "Законодательные решения о правах женщин", датируемом 1632 г.:
В этом объединении, которое мы называем брачным союзом, правда то, что муж и жена едины, но понимать это надо так. Когда ручеек или речка впадают в Роданус, Хамбер или Темзу, малая речушка утрачивает имя свое… Женщина, выйдя замуж, получает статус находящейся под покровительством мужа… "закрывает лицо вуалью", то есть уходит в тень; она лишается своего течения. Я могу правдивее сказать замужней женщине, что ее новое "я" - это ее наставник, ее партнер, ее хозяин…
Джулия Сприлл так описывает юридический статус женщины в колониальный период: "Контроль мужа над женой предполагал право выпороть ее… Но он не мог изувечить жену или лишить ее жизни…".
Что же касается имущественных прав, то "помимо абсолютного распоряжения личным имуществом жены и недвижимостью, которой она обладала, супруг мог присвоить любой ее доход. Он забирал средства, заработанные ее трудом… Естественно, из этого следовало, что и вырученные от совместной работы мужа и жены деньги принадлежали первому".
Родить внебрачного ребенка для женщины было преступлением, и архивы колониальных судов переполнены материалами дел женщин, которых привлекли к уголовной ответственности за "блуд", - при этом отца ребенка закон не трогал и оставлял на свободе. В колониальной газете за 1747 г. воспроизводится выступление "мисс Полли Бейкер перед судом в Коннектикуте, возле Бостона, что в Новой Англии, которая в пятый уж раз судится за появление на свет незаконнорожденного ребенка". (Эта речь была иронической выдумкой Бенджамина Франклина):
Да позволит достопочтенная судейская коллегия сказать мне несколько слов к ее удовольствию. Я бедная, несчастная женщина, у которой нет денег на оплату адвокатов, чтобы они выступили за меня в суде.
… Уже пятый раз, джентльмены, я предстаю перед вашим судом по тому же обвинению, дважды я платила большой штраф и дважды подвергалась публичному наказанию за желание получить деньги, дабы оплатить эти штрафы. Это, наверное, соответствует закону, и я не спорю, но иногда законы неблагоразумны сами по себе и потому отменяются, а иные в определенных обстоятельствах слишком тяжки для подданных… осмелюсь сказать, что считаю этот закон, по которому меня подвергают наказанию, и сам по себе неблагоразумным, и особо жестоким по отношению ко мне… Вне зависимости от закона, я не могу понять… суть моего преступления. Я привела в этот мир с риском для своей жизни пятерых прекрасных детей, помогала им своим трудом, не обременяя городские власти, и делала бы это еще лучше, если б не тяжкие обвинения и штрафы, которые мне пришлось платить… никто и не жаловался на меня, до того пока слуги правосудия не обратили внимание на то, что детей я родила, будучи незамужней, из-за чего они забыли взять с меня взнос за регистрацию брака.
Но разве это моя вина?.
Что же должны делать бедные молодые женщины, которым обычаи и природа их запрещают домогаться мужчин и которые не могут насильно овладевать мужьями, когда законы не заботятся о том, чтобы их этими потребностями обеспечить, но жестоко наказывают их, если они исполняют свои обязанности без таковых законов, прежде всего обязанность первейшую и величайшую, которую возлагает на них природа и Господь, - плодиться и размножаться. От постоянного исполнения сей обязанности ничто не могло меня удержать, и во имя ее я пострадала, потеряв уважение общества, и все время сталкивалась с общественным порицанием и наказанием, а потому мне, по моему скромному разумению, вместо розог должны воздвигнуть памятник.
Положение отца в семействе было описано во влиятельном как в Америке, так и в Англии периодическом издании - "Спектейтор": "Ничто не доставляет такую радость мужчине, как возможность власти или доминирования; и… я, будучи отцом семейства… постоянно раздаю указания, распределяю обязанности, выслушиваю стороны, отправляю правосудие, распределяю вознаграждения и наказания… Короче говоря, сэр, я рассматриваю собственное семейство как патриархальное государство, в котором я - и король, и священник".
Неудивительно, что эта зависимость женщин была перенесена в пуританскую Новую Англию. На судебном процессе над женщиной, посмевшей пожаловаться на качество работы, которую выполнил по ее заказу столяр, один из всемогущих бостонских отцов церкви - преподобный Джон Коттон заявил: "… то, что муж должен подчиняться жене, а не жена - мужу, есть ложный постулат. Ибо Господь предписал женщинам иной закон: жены, во всем подчиняйтесь своим мужьям".
В XVIII столетии в американских колониях был широко распространен бестселлер "карманного формата" "Советы дочери", опубликованный в Лондоне:
Сначала тебе следует принять общие основы, состоящие в том, что есть неравенство полов, и в том, что для улучшения экономики в мире мужчины, созданные быть законодателями, наделены большей долей разума. А посему ваш пол лучше подготовлен к уступчивости, необходимой для исполнения тех обязанностей, которые вам можно наилучшим образом поручить… Вашему полу надобен наш разум для руководства действиями и наша сила, чтобы защитить вас, мы же нуждаемся в вашей доброте для нашего смягчения и развлечения…
Несмотря на столь мощное педагогическое воздействие, удивителен тот факт, что женщины восставали. Бунтарки всегда сталкивались с особыми трудностями: они жили под постоянным присмотром хозяина, были изолированы друг от друга в своих домах, тем самым не имея возможности проявлять ежедневную солидарность, которая вдохновляла мятежников из других угнетенных категорий населения.
Энн Хатчинсон являлась религиозной женщиной, матерью 13 детей, имевшей познания в лечебных свойствах трав. В первые годы существования колонии Массачусетской бухты она бросила вызов отцам церкви, настаивая на том, что она, равно как и другие простые люди, в состоянии самостоятельно интерпретировать текст Библии. Будучи хорошим оратором, Энн проводила собрания, в которых участвовало все больше женщин (и даже некоторые мужчины), и вскоре в ее доме в Бостоне стали собираться группы из 60 и более человек, чтобы послушать критику деятельности местных священников. Губернатор Джон Уинтроп описывал Э. Хатчинсон "женщиной надменного и неистового нрава, сообразительной и деятельной, с хорошо подвешенным языком, более храброй, чем иной мужчина, хотя в своем понимании и суждениях уступающей многим женщинам".
Энн Хатчинсон дважды подвергалась суду: в первый раз - за ересь, во второй - за противостояние властям. Во время гражданского процесса она была беременна и больна, но ей не разрешили сесть, пока подсудимая чуть не потеряла сознание. В ходе церковного суда Энн допрашивали неделями, и вновь она была больна, но бросила вызов допрашивающим своими подробными познаниями в Библии и удивительным красноречием. Когда наконец женщина письменно раскаялась в содеянном, судьи не были удовлетворены и заявили: "По выражению ее лица о раскаянии не скажешь".