Примете что-нибудь?
– Нет, правда, мне только нужно чуть-чуть поспать, Локлейн. Переправа была такой ужасной, там даже каюты не было!
Неудивительно, что бедняжка была в таком состоянии, со злостью подумал Локлейн. Три ночи подряд ее бросало из стороны в сторону на пароходе из Шотландии.
Он натянул на себя оставшуюся часть одеяла, чтобы не замерзнуть, ведь на нем была рубашка с короткими рукавами. И вскоре, несмотря на все усилия не задремать, дабы быть уверенным, что с Мюйрин все в порядке, он заснул крепким сном, обняв ее так, как будто никогда больше не отпустит.
Глава 3
Локлейн медленно пошевелился, как слабый зимний лучик солнца, пробивавшийся через окно.Господи, до чего же холодно, была его первая мысль. Он плотнее закутался в одеяло и сладко зевнул. Легкое движение рядом окончательно пробудило его, и он вдруг понял, что заснул рядом с Мюйрин.
Он собирался быстро выскользнуть из кровати, пока она не обнаружила его присутствие и не обиделась» но вдруг увидел, что ее глубокие глаза уже открыты.
Она сонно улыбнулась ему:
– Ну надо же, а я-то думала что это я соня.
– Давно вы проснулись? – спросил он, дотронувшись до ее лба, чтобы проверить, нет ли у нее температуры. Она, кажется, была не такой горячей и в лучшем настроении, чем вчера вечером.
– Достаточно давно, чтобы быть признательной за то, что вы не храпите.
– Прошу прощения, что я…
Он начал извиняться, пытаясь встать, но она легко положила руку ему на грудь.
– Не стоит. Вы заснули. К тому же, если бы не это, мы оба ужасно бы замерзли, – сказала она, снова закрывая глаза.
Уже чуть менее смущенный, он не мог противостоять искушению понежиться в постели еще несколько минут. В комнате стало так холодно, что, когда он говорил, пар шел у него изо рта, а он так давно не был с женщиной…
Тепло и открытость Мюйрин были слишком большим искушением. Он не мог совладать с собой. Он снова убрал волосы с ее изящно закругленной щеки и положил на подушку рядом с ее головой свою, глубоко вдыхая ее чистый, свежий аромат. Он был мягкий, нежный, как у розы, но с легким оттенком муската.
Мюйрин нравилось ощущать объятия Локлейна, она не боялась его. Но когда он попытался переложить руку на ее не стесненную корсетом талию, она резко отпрянула.
– Господи, я сделал вам больно? – воскликнул он, вскакивая, когда дыхание ее стало тяжелым и прерывистым.
– Локлейн, это не ваша вина, правда. Я же говорила вам, что падала на корабле. Вот почему я не могу носить корсет.
– Вам нужно показаться доктору, – мягко сказал он, глядя, как она встает с кровати и направляется к уборной.
– Докторам надо платить, – ответила она через плечо, – и ничего нового они мне не скажут. Пройдет со временем.
Он с болью вспомнил все неприятности, от которых оберегал ее с того ужасного момента предыдущего дня, и погрузился в угрюмое молчание.
Выйдя из-за ширмы, она пошевелила последние тлеющие угольки в камине и подбросила еще угля.
– Позвольте мне. Вам нельзя этого делать. Особенно когда вы больны, – заявил он, поспешно вскакивая с кровати.
– У меня всего лишь пара ушибов, я не больна, – раздраженно ответила она, стараясь удержать ведерко для угля.
– Я знаю, но вы могли быть…
Она пристально посмотрела на него и рассмеялась.
– Право, ну и беспокойный же вы человек! Я заметила это еще в самый первый раз, когда увидела вас на пристани. Вечно у вас недовольный и угрюмый вид. Я думала, вы управляющий поместья, а не сама смерть.
Он выпрямился во весь рост.
– Я серьезно отношусь к своим обязанностям, миссис Колдвелл. Есть много причин, по которым необходимо вернуться в Барнакиллу, о которых, простите меня, вы ничего не знаете. Вы же не думали, что после смерти Августина я буду вне себя от радости, не правда ли?
Он снова недовольно взглянул на нее.