Разбег
Что же касается группы "Освобождение труда", то они продолжали заниматься, в основном, теорией и изданием разной литературы. Примечательно, что русские марксисты-эмигранты жили за счет… производства кефира. А. П. Аксельрод создал в Цюрихе фирму по производству этого кисломолочного продукта, которая стала приносить стабильный доход. Вот так делалась революция.
14–21 июля 1889 года в Париже состоялся первый конгресс Социалистического интернационала, известного больше как II Интернационал. На нем Плеханов сказал:
"Силы и самоотвержение наших революционных идеологов могут быть достаточны для борьбы против царей как личностей, но их слишком мало для победы над царизмом как политической системой…
Задача нашей революционной интеллигенции сводится… по мнению русских социал-демократов, к следующему: она должна усвоить взгляды современного научного социализма, распространить их в рабочей среде и с помощью рабочих приступом взять твердыню самодержавия. Революционное движение в России может восторжествовать только как революционное движение рабочих. Другого выхода у нас нет и быть не может".
И всё бы хорошо, но во II Интернационале могли состоять только партии. Причем не эмигрантские тусовки, а те, кто работал в той или иной стране. Так что Плеханову, дабы участвовать в деятельности Интернационала, приходилось пристраиваться к кому попало. Что, конечно же, было унизительно. Тем более что Георгий Валентинович никогда не страдал заниженной самооценкой.
"Каждый раз, когда собирались международные конгрессы Интернационала, Плеханов и его коллеги получали мандаты от достаточно случайных групп. С эмигрантским "Союзом русских социал-демократов за границей", созданным в 1893 году, дело явно не заладилось".
(В. Логинов, историк)
И тут из среды петербургских салонов и кружков в 1895 году в Швейцарию к Плеханову приехал никому тогда неизвестный Владимир Ильич Ульянов…
К этому времени Ульянов ничем особо не прославился. В 1887 году он принял участие в студенческих беспорядках в Казанском университете. Но играл там не самую главную роль. Из университета его вышибли. Однако впоследствии он сдал экзамены экстерном.
"15 ноября 1891 года юридическая Испытательная комиссия
С.-Петербургского университета присудила В. И. Ульянову диплом первой степени, соответствующий прежней степени кандидата прав".
(В. Логинов)
Некоторое время Ульянов работал в Саратовской губернии помощником присяжного поверенного, то есть адвоката, имеющего право вести уголовные дела. Довольно успешно, кстати. В 1893 году он перебрался в Санкт-Петербург, где продолжил работу по специальности.
Одновременно Ульянов увлекался марксизмом. По его собственным словам, увлечение это началось в 1889 году. До этого революционными идеями он всерьез не интересовался, если не считать обычную в среде провинциальной интеллигенции фронду. Так что обывательское мнение, дескать, Ульянов хотел отомстить за казненного брата – полная чушь.
В Питере Ульянов знакомится с марксистами – как с "кружковцами", так и с "салонными". И имеет успех. Что свидетельствует: в марксизме он разбирался хорошо – в среде "легальных марксистов" полузнание не проходило. Таким 25-летний молодой человек прибыл к Плеханову.
Плеханов молодого человека оценил. Так, Георгий Валентинович написал в письме жене:
"Приехал сюда молодой товарищ, очень умный, образованный, даром слова одаренный. Какое счастье, что в нашем революционном движении имеются такие молодые люди".
Более конкретно разговаривал с Ульяновым Аксельрод.
"Летом 1896 года предстоял 4-й конгресс Интернационала.
И Аксельрод полагал, что если связи питерцев с рабочими, как это следовало из рассказов Ульянова, достаточно прочны, то необходимо оформлять организацию. А назвать ее можно, к примеру, – "Союз освобождения труда".
Убеждать Владимира Ильича в необходимости создания партии не приходилось. За год до встреч в Швейцарии, в работе "Что такое "друзья народа"…" он выдвинул эту задачу в качестве первоочередной. Поэтому дискуссий не возникало. Договорились о регулярной переписке, о том, что в Питере надо попытаться поставить нелегальную газету для рабочих, а в Швейцарии, под редакцией Аксельрода, начать издание непериодических сборников "Работник", материалы к которым будут присылать из России".
(В. Логинов)
Обе стороны остались довольны друг другом. Эмигранты получили "базу" на родной земле, а Ульянов и его сторонники – поддержку авторитетного человека. Впрочем, для Владимира Ильича эта поездка не была эмиграцией. Он вернулся назад, притащив чемодан с двойным дном, в котором находилась нелегальная литература. Процесс пошел.
Раньше российская оппозиция и эмигранты жили, по большому счету, каждый в своем мире. А вот теперь связь стала налаживаться.
Однако дело шло заковыристо. Уже в 1885 году был создан в Петербурге "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", члены которого широко "пропиарились" в следующем году во время так называемой "промышленной войны" – грандиозной забастовки ткачей. Подобные же "Союзы" появились и в ряде других городов. Однако довольно быстро всех активистов арестовали. В марте
1898 года в Минске прошел первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии. Однако это оказалось холостым выстрелом – реальной организации так и не возникло.
В эмиграции же дела шли тоже не слишком весело. Тут распространились так называемые "экономисты".
"Нападки "молодых" на группу "Освобождение труда" начались еще в 1894 году в период основания "Союза русских социал-демократов за границей". Но авторитет Плеханова и его коллег был слишком велик, и борьба против них в значительной мере носила скрытый характер. Лишь к 1897 году, когда эмиграция значительно расширилась за счет более молодого пополнения, а главное, когда стало очевидным, что у "экономистов" появилась опора в самой России, противостояние стало принимать все более жесткие формы".
(В. Логинов)
Экономисты стали издавать газету "Рабочая мысль". Так в чем же заключались их взгляды? Экономисты опирались на теорию немецкого социалиста Эдуарда Бернштейна. Он полагал, что марксистская революционность устарела. Да и вообще – рабочим политическая борьба ни к чему. Необходимо бороться за свои конкретные экономические интересы – и вырывать у буржуев уступку за уступкой. Так, глядишь, потихонечку социализм и построим…
"Наблюдая только-только нарождавшуюся в среде либеральной европейской буржуазии тенденцию к поиску социального компромисса в самой метрополии, Бернштейн делал вывод о возможности замены "грубого" капитализма более цивилизованными отношениями и без революционной ломки. А посему, заключал он, социалистическую революцию, чреватую кровавыми потрясениями, можно снять с повестки дня, а вести борьбу за реформы, за улучшение экономического положения рабочих: "движение – все, конечная цель – ничто"".
(В. Логинов)
По большому счету, "экономисты" хотели, как и их западные коллеги, получить возможность бороться за рабочее дело в парламенте или чем-то подобном.
Популярности этих идей способствовал как раз успех забастовок второй половины девяностых годов – в большинстве случаев рабочие добивались уступок от предпринимателей. Так и на фига в этом случае социалистическая революция? И без неё можно обойтись. Членов группы Плеханова называли "ортодоксами".
Самым грустным для плехановцев было то, что большинство "экономистов" не являлись эмигрантами. Российские власти не имели к ним никаких претензий. Поэтому они мало того могли беспрепятственно ездить туда-сюда, так и их "Рабочую мысль" и иные издания можно было свободно провозить в Россию.
"Экономизм" очень сильно повлиял на настроение эмигрантских умов. Только вот совсем не в ту сторону, на которую рассчитывали "экономисты". Многие из тех, кто первоначально увлекался марксизмом, быстро разочаровывались в экономистской нудятине – и выбирали более радикальное направление – тогда уже начала подниматься новая волна народников, которые позже составили партию социалистов-революционеров. К примеру, среди разочаровавшихся в марксизме были идеолог партии эсеров Виктор Чернов и знаменитые террористы Григорий Гершуни, Борис Савинков и Иван Каляев.
Казалось бы, русский марксизм стремительно выруливал на совершенно безобидное для русских властей направление. Самые умные из высших чиновников это прекрасно понимали – "экономистам" не то чтобы помогали, но уж точно – не мешали. Однако "экономистам" подгадила… экономика. Дело в том, что успех забастовок второй половины 90-х годов был обусловлен в том числе и промышленным подъемом. Предпринимателям было проще договориться с рабочими, нежели допускать простой предприятия в результате забастовки – это ведь не только упущенная прибыль, но и подрыв деловой репутации. Но в 1900 году начался кризис. Теперь предпринимателям было проще отправить недовольных за ворота, нежели вести с ними переговоры. В довершение всего в 1902 году жандармский полковник Сергей Зубатов начал создавать легальные рабочие организации, целью которых была борьба рабочих за свои права при поддержке полиции. Эти попытки в итоге тоже провалились, но успели вогнать в гроб движение "экономистов".