Александр пришел к нему один, без какого-либо сопровождения, и долго беседовал с раненым о сражении под Эйлау и о причинах отступления русской армии. Визит царя к своему генералу не был простым актом вежливости и милосердия – царю нужны были верные, честные и способные помощники, а Барклай как раз обладал всеми этими качествами. Михаил Богданович рассказал Александру, что его преследует мысль о том, что французские войска стоят в трех переходах от русской границы, и потому он непрерывно размышляет о средствах борьбы с этой страшной опасностью. Барклай-де-Толли откровенно сказал царю, что не видит в русской армии полководца, равного Наполеону, и потому считает, что в случае большой войны на территории России следует применить скифскую тактику заманивания противника в глубь страны, сжигая города, отравляя колодцы, уничтожая запасы фуража и продовольствия, растягивая на сотни верст коммуникации и перерезая их действиями летучих отрядов. Этот план Барклай-де-Толли осуществил в 1812 году, когда был уже военным министром и командующим 1-й Западной армией.
Александр расстался с Михаилом Богдановичем, наградив его двумя орденами и присвоив звание генерал-лейтенанта. Но самое главное было в том, что царь правильно оценил потенциальные возможности этого человека и стал энергично способствовать его карьере.
14 апреля в прусском городке Бартенштайн, в главной квартире Беннигсена, русский и прусский министры иностранных дел подписали Конвенцию, провозглашавшую, что "их величества обязываются употребить для себя все свои силы, не отступать от общего дела и положить оружие не иначе, как с общего согласия".
Далее шли статьи, приглашающие правительства Англии, Австрии и Швеции присоединиться к Бартенштайнской конвенции.
Ратифицировав Конвенцию, монархи разъехались: Фридрих Вильгельм поехал в Кенигсберг, а Александр – в пограничный с Россией Тильзит.
С наступлением лета Наполеон начал в Восточной Пруссии новую кампанию.
2 июня пятидесятипятитысячная армия Беннигсена была разбита Наполеоном под Фридландом.
4 июня Александр проводил смотр войск в Олите, когда ему доставили донесение об этом поражении, написанное Беннигсеном.
В конце донесения Беннигсен высказывал мнение о необходимости вступить с Наполеоном в мирные переговоры. После мучительных размышлений Александр разрешил "сие исполнить от Вашего имени", но ведение переговоров доверил не Беннигсену, а командиру 17-й дивизии – генерал-лейтенанту князю Д. И. Лобанову-Ростовскому.
На пути к Тильзиту
После Фридланда в штабе Беннигсена распространилось уныние и капитулянтские, пораженческие настроения. Прусский генерал фон Шладен, представитель Фридриха Вильгельма в главной квартире Беннигсена, писал премьер-министру барону Гарденбергу: "Офицеры за столом генерала Беннигсена свободно говорили о необходимости скорейшего заключения мира, кажется, никто из них не представлял себе, что император может думать иначе, и, в общем, эти господа были уверены в том, что они сами в состоянии осуществить свой план, даже если император не будет согласен с ними".
В это самое время в главную квартиру Беннигсена приехал великий князь Константин. После объявления 16 ноября 1806 года второй войны с французами, Константин до конца февраля 1807 года пробыл в Петербурге и лишь тогда отправился в Пруссию. Там он был скорее свидетелем, чем участником неудачных сражений Пруссии с Наполеоном, и эти поражения произвели на него столь сильное впечатление, что цесаревич стал ревностным поборником скорейшего мира с Наполеоном.
После того как в Тильзит пришло известие о разгроме Беннигсена под Фридландом, Константин стал считать мир с Францией единственно возможным решением. Он выступил решительным сторонником "мирной", или "французской" партии. Среди его сторонников оказался даже любимец армии, храбрец и рубака князь П. И. Багратион. Он написал цесаревичу письмо, в котором поддерживал его мирные усилия.
Константин настаивал на личной встрече Александра и Наполеона, и только два генерала – А. И. Остерман-Толстой и М. Б. Барклай-де-Толли – решительно противились этому. На их стороне были и русские патриоты, которые считали Наполеона антихристом, Беннигсена – изменником, а предание памяти десятков тысяч погибших в последней войне с французами – кощунством. Но все зависело от императора, который никак не мог решиться на что-либо определенное.
Барон Г. А. Розенкампф, хорошо осведомленный в делах двора, вспоминал впоследствии: "Неблагоприятный исход сражения при Фридланде произвел очень сильное впечатление на государя. Так как его армия
была слишком слаба, то он решился еще раз умилостивить грозу, и последовавшее затем свидание в Тильзите разом изменило всю его политику… Император за день перед тем, как решиться на полную перемену своей политики, сидел несколько часов один, запершись в комнате, то терзаемый мыслью отступить в пределы своего государства для продолжения войны, то мыслью заключить сейчас же мирные условия с Наполеоном".
Свидание двух императоров
Наконец Александр решился принять план "мирной" партии, и 13 июня два императора встретились в плавучем павильоне, установленном на плоту посередине Немана, неподалеку от Тильзита. Смысл ритуала встречи состоял в том, что ни один из императоров не был ни хозяином, ни гостем, ибо встречались они на середине порубежной реки, между двумя империями – Восточной и Западной.
После первой встречи оба императора решили беседовать друг с другом без свидетелей – во время катания верхом, пеших прогулок по берегам Немана, свиданий один на один – то у Александра, то у Наполеона. Они обменивались сувенирами и клятвами во взаимном уважении, в вечной верности и совершеннейшей искренности, а в это время их дипломаты готовили договор, кардинально изменявший систему международных отношений.
Договор между Францией и Россией был подписан. Существо договора свелось к тому, что территориальные изменения были произведены прежде всего за счет Пруссии, потерявшей около половины своих земель и населения. Другие статьи касались положения в Средиземноморье, в Молдавии, вокруг Турции и даже во французских колониях, захваченных англичанами.
7 июля был подписан русско-французский договор о мире и дружбе, а через три дня – франко-прусский мирный договор, сразу же окрещенный "карательным трактатом", по которому Пруссия с головой выдавалась Наполеону с молчаливого согласия Александра.
Оба этих документа свидетельствовали о том, что в Европе произошло кардинальное изменение обстановки и что несомненным хозяином положения на континенте стал Наполеон Бонапарт.
Тильзитские мирные договоры
Два договора были подписаны в Тильзите 7 и 9 июля 1807 года. По русско-французскому договору, подписанному первыми императорами Александром и Наполеоном, Пруссия теряла половину территории и населения. Эти земли передавались союзным Наполеону немецким государствам – Саксонии и Вестфальскому королевству. Земли, перешедшие к Пруссии по трем разделам Польши, образовывали Варшавское герцогство, Гданьск становился вольным городом, Белосток передавался России.
Александр признал изменения, произведенные Наполеоном в Европе, обещал посредничать в мирных переговорах Франции с Англией, обязывался заключить мир с Турцией и вывести русские войска из Валахии и Молдовы.
Наполеон согласился восстановить три традиционно дружественных России немецких герцогства – Ольденбург, Мекленбур-Шверин и Саксен-Кобург, – а также выплатить субсидии некоторым немецким князьям.
Одновременно с русско-французским договором был подписан секретный трактат об оборонительном и наступательном союзе против любой державы, враждебной России или Франции. Этот трактат главным образом был направлен против Англии, так как обусловливал, что если Англия откажется от русского посредничества в мирных англо-французских переговорах, не признает свободы морей и не возвратит Франции ее колоний, захваченных после 1805 года, то Россия разорвет с ней дипломатические отношения. По этому же трактату Франция обязалась быть посредницей в русско-турецких мирных переговорах. Если Турция откажется от таких переговоров, то Наполеон вступит в войну с ней.
Второй договор – франко-прусский – был подписан 9 июля. Пруссия соглашалась с территориальными изменениями, предусмотренными франко-русским договором от 7 июля. Кроме того, Пруссия обязалась сократить свою армию до сорока тысяч человек, уплатить контрибуцию в сто миллионов франков и присоединиться к Континентальной блокаде – экономической политике, проводимой Францией против Англии, запрещающей торговлю с Англией, доставку оттуда корреспонденции, предписывающей арест всех английских граждан, оказавшихся на территории Франции и союзных с ней государств.
Отношение к Тильзитскому миру в России
Когда Александр вернулся в Петербург, он обнаружил оппозицию своей новой политике, причем значительно большую, чем ожидал. Против нее были вдовствующая императрица Мария Федоровна, любимая сестра Александра Екатерина Павловна, большинство духовенства, дворянства и купечества.
Если Аустерлиц, Эйлау и Фридланд считали скорее несчастьями, чем поражениями, то к Тильзиту отнеслись как к национальному позору и неслыханному бесчестью. В высшем обществе разлилась волна ненависти ко всему французскому: французские оперы шли при пустом зале, послов Наполеона – сначала генерала Савари, а затем сменившего его генерала графа Коленкура – не принимали почти ни в одном аристократическом доме Петербурга.
Предчувствие смертельной схватки с Наполеоном охватило все русское общество. Адъютант П. И. Багратиона Денис Давыдов чуть позже писал об этом времени: "1812 год стоял среди нас, русских, как поднятый окровавленный штык".