Можно себе представить реакцию Джона, если тот узнает, что Латур удерживает его дочь как заложницу. Джон, может, и не станет особенно расстраиваться из-за того, что его дочь с кем-то сбежала, но как пить дать его гордость будет задета, если у его зятя хватит наглости потребовать за нее выкуп.
Если это дело обделать по-умному, да при этом не давать ему протрезвиться, то Джон, глядишь, до того рассвирепеет, что откажется от зятя. Если он сделает такое заявление при свидетелях, тогда Гиневре-Элизабет придется расстаться с завещанными ей деньгами. Это будет не так уж трудно подстроить, даже не выдавая ее замуж за этого несносного Бафорда.
Всего-то и нужно – набраться терпения и ждать, когда от Латура придет письмо с требованием выкупа.
А если он, Джервис, заблуждается относительно намерений Латура, если письмо почему-то не придет, что ж, он и сам умеет писать.
Почему бы ему, собственно, самому не написать письмо с требованием выкупа от имени Латура?
Гинни опять проснулась, не успев полностью выспаться, – в Розленде этого с ней не случалось почти никогда. Она потерла глаза, с раздражением вспомнив, что ей опять снился некий черный рыцарь.
Лежа в постели и глядя в окно, она поняла, что еще очень рано. Так что же за звук ее разбудил? Дети? Как и сказал Джуд, они очень поздно вернулись домой, – видимо, уже после того как она заснула. А вдруг в доме чужой?
Да еще на четырех ногах?
С колотящимся сердцем Гинни вслушивалась в тишину, но непонятный звук больше не повторился. Тогда она медленно встала с кровати, говоря себе, что ей, наверное, приснилось. Нельзя дергаться от каждого звука. Она представила, с каким презрением посмотрят на нее дети, если увидят, как она дрожит, сжавшись в комочек в постели.
Тем не менее Гинни очень внимательно оглядела пол, прежде чем сунуть ноги в туфли, которые Раф привез ей вместо размокших ботинок. Они были, пожалуй, чересчур изящны для здешней жизни, но Гинни была им рада, они напоминали ей о днях, когда ее баловали и защищали от всех невзгод.
Она прошла к крючкам на стене, на которых висели ее платья, и задумалась, что надеть. Зеленое платье все в пятнах: вчера вечером она попыталась сама приготовить себе ужин. Амазонка грязная. Гинни с тоской подумала о Лавинии – как было бы хорошо, если бы она появилась здесь хотя бы на один день и перестирала ее вещи! И перемыла бы посуду, мысленно добавила она, вспомнив громоздящуюся на кухне гору грязной посуды.
Она решила надеть голубое платье – оно было самым легким – и бросила его на кровать. Потом открыла дверцу шкафа и протянула внутрь руку, чтобы достать нижнюю юбку. И тут услышала опять тот же шуршащий звук. За ним последовало шипение. И тут Гинни закричала.
Когда дети вбежали в ее комнату, она стояла на постели, показывала пальцем на шкаф и дико визжала. Потом сумела выговорить:
– Змея! Там, в шкафу!
Джуд подошел к шкафу и вытащил оттуда извивающуюся змейку.
– Это из-за нее вы подняли такой крик, точно в доме пожар?
Змейка была не больше двадцати сантиметров в длину и толщиной с мизинец. Но Гинни смотрела на нее с ужасом и отвращением.
– А я не боюсь змей, – сообщил ей Кристофер.
– Гы же у нас не трусишка, – насмешливо сказал Джуд.
Дети расхохотались.
Уходите, – слабым голосом проговорила Гинни с кровати, махая на них рукой.
Джуд поднес змею ближе к ней.
– Если вы так испугались этой малышки, то вам здесь не поздоровится. На этом острове у нее куча большущих братьев и сестер. Я как-то нашел у себя под кроватью змею метра в три длиной. Помните, ребята?
Его братья закивали в знак согласия.
– Будьте осторожнее, – с серьезным видом сказал Патрик. – Змей тут полно – того и гляди укусят.
– Понимать надо, – с ухмылкой сказал Джуд. – В болоте все же живем.
– Да унесите же эту тварь из моей комнаты!
– Сейчас.