Гинни вылетела в главную комнату, пылая негодованием. Раф, который распаковывал вещевой мешок, поднял голову и посмотрел на нее настороженным взглядом, откуда ему было знать, какую роль он играл в ее сне?
– Ну один день, я вижу, вы выдержали, – заметил он, протягивая Кристоферу ножик – не такой, однако, опасный на вид, как тот, что был в руке Патрика. – Джуд говорит, что никакого ужасного бедствия здесь не произошло.
Дети подняли глаза от своих подарков и, как всегда хмуро, посмотрели на Гинни. Однако ничего не сказали.
– Вот как? – ядовито проговорила Гинни. – Может, вы спросите Джуда, куда подевался мамин медальон?
Раф тут же повернулся к мальчикам.
– Опять? Я думал, мы уже это обсудили в прошлый раз и договорились, что медальон не ваш и вы не имеете права его трогать.
Джуд шагнул вперед и вытащил из кармана медальон.
– Мы и не трогали. Я нашел его на полу. Хотел только посмотреть на портрет и отдать ей медальон, когда она проснется.
– Она проснулась, – мягко сказал Раф. – Отдай ей медальон.
Джуд посмотрел на портрет и глубоко вздохнул, видимо, ему ужасно не хотелось расставаться с медальоном. Тоже, наверно, тоскует по матери, подумала Гинни и вдруг почувствовала, что чересчур резка с детьми. Опять она чуть не обвинила их в краже.
Но Джуд так враждебно поглядел на нее, отдавая медальон, что чувство жалости мгновенно испарилось. Может быть, в краже медальона Джуд и не виноват, зато за ним числится достаточно других проступков. Он – паскудный мальчишка, напомнила себе Гинни, да и другие не лучше.
– Надеюсь, мне больше не придется слышать об этом медальоне, – сказал Раф, обводя детей строгим взглядом. Потом он повернулся к Гинни.
– А у нас с вами возникла другая проблема, – сказал он, поднимая ее сморщенные ботинки. – Вы их оставили снаружи, и они намокли от росы. Боюсь, что вы их теперь не натянете на ноги.
Гинни ожидала, что дети сейчас расскажут ему об ее безуспешной попытке сбежать с острова, но они только по-прежнему хмуро глядели на нее и молчали.
– Они намокли не от росы, – сказала она, вызывающе вздернув подбородок. – Если хотите знать, вчера я искупалась в протоке.
Раф сделал гримасу и отвернулся.
– Мне очень жаль. Я постараюсь найти вам какую-нибудь обувь.
И, подняв мешок, он направился в кухню.
Гинни пошевелила голыми пальцами на ногах. Она была в недоумении. Раф не стал ни ругать ее, ни насмехаться над ней. Он вел себя так, словно не знал, что она пыталась сбежать. А она-то думала, что дети первым делом расскажут ему об этом. Хотя, может быть, они так увлеклись новыми ножами, что забыли о ней.
Гинни посмотрела на детей. Они внимательно разглядывали свои подарки, но ей было ясно, что они ждут развития событий.
– Скажите уж ему, и дело с концом, – сердито выпалила она, не в силах терпеть томительное ожидание. – Чего ж вы, доложите, как я пыталась убежать и что из этого вышло.
Джуд поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– У нас не принято ябедничать.
– Разве вы не хотите от меня избавиться? Вот вам и представляется для этого случай. Такой безответственной женщине он вас не поручит.
У Джуда на лице мелькнуло сомнение, а может быть, и в самом деле? Но потом он гордо тряхнул головой.
– У нас есть правила. Закон чести. Мы никогда не ябедничаем.
Гинни невольно почувствовала к нему уважение. Посмотрев на медальон у себя в руке, она осознала, что начала ябедничать, как только вошла в комнату.
– Кто это пытался убежать?
Гинни съежилась, услышав голос Рафа. Увидев его хмурое лицо, она вспомнила сон. Во сне он горел страстью. При этом воспоминании ей стало жарко.
– Я же вас предупреждал, – озадаченно сказал он. – Зная, какие опасности подстерегают вас в дельте, вы все же попытались бежать?
– Я не хочу здесь оставаться, и вы это отлично знаете.