– Никуда я не убегаю... – Гинни умолкла на полуслове, стоит ли препираться с этой женщиной? – Извините, – сказала она, решительно отводя взгляд. – Но я хотела бы быть одна, когда покажется мой родной город.
Гинни услышала, как миссис Тиббс с сожалением вздохнула.
– Фантазии, конечно, замечательная вещь, девочка, но нельзя позволять им заслонять действительность. Смотри, как бы мечты не заставили тебя совершить ту же ошибку, что и твою тезку. Вспомни, что Гиневра выбрала себе неподходящего мужа, и в результате Камелот был разрушен.
Миссис Тиббс заковыляла, переваливаясь, как утка, а Гинни с трудом удержалась от того, чтобы не высунуть ей вслед язык. Нет, леди не должна гримасничать, как рассерженный ребенок. Да к тому же именно язык, который Гинни не сумела вовремя попридержать, дал миссис Тиббс оружие против нее. В одну из долгих ночей, лежа без сна в темноте, Гинни поддалась минутной слабости и рассказала миссис Тиббс о своих мечтах и фантазиях. А эта не отличающаяся тактом женщина теперь использует ее откровенность против нее же.
Да что она знает? Гинни никуда и ни от чего не убегает. Она осознала свои прошлые ошибки и сполна их искупила. Да, она полностью загладила свою вину, разве она не стала воспитанной леди, такой, какой могла бы гордиться мама? Она приняла свое место в мире, правила, которыми должна руководствоваться леди, ожидания, которым она должна соответствовать. Да что там, когда она уезжала из Бостона, тетя Агата заявила, что о более воспитанной и благонравной племяннице она не могла и мечтать.
Эта оценка породила в душе Гинни надежду, что и папа будет ею доволен. Когда Джон Маклауд увидит, что из нее получилась настоящая леди, что она смирила свою вспыльчивость и несдержанность, он забудет прошлое, обнимет ее и назовет своей маленькой принцессой.
Поэтому Гинни и сняла с шеи мамин медальон и спрятала его в саквояж. Она всегда носила этот медальон – единственное, что еще связывало ее с мамой, – но встреча с отцом после пятилетней разлуки и так будет не простым делом, и она не хотела напоминать ему о той, которую они потеряли.
Гинни, хмурясь, вспомнила его письмо. Оно тоже лежало в саквояже. Все в порядке, твердила она себе, но внутренний голос, похожий на голос миссис Тиббс, нашептывал ей, почему это папа вдруг решил, что она должна выйти замуж? И почему письмо от его имени написала Эдита-Энн?
Гинни старалась подружиться с двоюродной сестрой, но с того дня, как в их доме поселились дядя Джервис с дочерью, все изменилось к худшему. По мнению Гинни, ее родители придавали слишком большое значение манерам Эдиты-Энн и чересчур уж старались укротить своего сорванца Гинни. Сколько раз Аманда Маклауд говорила дочери: «Посмотри, какие прекрасные манеры у Эдиты-Энн, как она умеет себя вести». И хотя она ни разу не сказала вслух: «Ну почему ты не можешь быть такой, как она?» – Гинни не сомневалась, что она так думала.
И никто не замечал, какая Эдита-Энн притворщица и лицемерка и как она злорадствует, когда Гинни наказывают за какой-нибудь проступок. Неужели кузина сама сочинила письмо от имени папы? Нестерпимо думать, что он разрешает ей вмешиваться в свои личные дела. Она вполне способна подать отцу мысль, что замужество укротит Гинни, а потом предложить какого-нибудь омерзительного типа в качестве мужа.
И уж, конечно, не Ланса, со вздохом подумала Гинни. Ланс Бафорд-старший, отец Ланса, был неисправимым картежником и не оставил сыну в наследство практически ничего, кроме своего шарма. Что с того, что лихой красавец Ланс заставляет трепетать девичьи сердца, – папа никогда не отдаст единственную дочь за нищего.
Тогда за кого же? Одного из братьев Самнеров? И Роберт и Дру хороши собой, а их дом почти так же великолепен, как Розленд.