Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что ее никому не видно, она сунула руку в разрез декольте.
– Может, нужна помощь? – раздался из темноты знакомый бас.
Гинни застыла. Конечно же, красивый незнакомец сумел застать ее в самой неприглядной позе.
– Что вы здесь делаете? – сердито спросила она, поспешно пряча руку за спину.
Он перемахнул через балюстраду и оказался рядом с ней.
– Дышу свежим воздухом.
«Черт подери, до чего же он хорош, когда улыбается!» – подумала Гинни.
– А мне показалось, что вы прятались в кустах. Его взгляд посуровел, и то же произошло с голосом.
– Ничего подобного. Если кто и прячется, пользуясь своим привилегированным положением, так это моя дичь. Лучше бы ему расплатиться со мной, все равно я дело так не оставлю. Так или иначе я получу с него то, что мне причитается.
Он говорил негромко, но в его голосе звучала холодная убежденность. Кто же это его бедная жертва? – подумала Гинни. Не позавидуешь человеку, за которым охотится этот тип.
Она легко могла представить в качестве дичи и себя. С дрожью, вызванной отнюдь не вечерней прохладой, она представила себе, как он хватает ее в объятия, с силой прижимает к себе и с улыбкой торжества наклоняется к ее губам.
С изумлением обнаружив, что эта мысль ей вовсе не противна, Гинни выкинула ее из головы.
Тем временем незнакомец вдруг шагнул к ней и спросил:
– А вы что тут делаете? С чего это вдруг гордая Гиневра вздумала прятаться в кустах?
– Я не пряталась. Вы отлично знаете, что я чесалась. Если бы вы были настоящим джентльменом, сэр, вы бы сделали вид, что ничего не заметили.
– Но вы ведь уже решили, что я не джентльмен. Со мной не стоит церемониться! Чешитесь себе на здоровье.
– Вы, кажется, надо мной насмехаетесь, сэр. Мы оба знаем, что леди так себя вести неприлично. От условностей никуда не денешься.
– Очень жаль. – Он впился в нее взглядом. – Поменьше думайте об условностях и, может быть, станете себе больше нравиться.
На какую-то минуту, словно загипнотизированная его взглядом, Гинни потеряла способность воспринимать его слова. Какие у него красивые глаза, думала она. Темные, глубокие, властные.
И тут до нее дошел смысл его слов, и она поняла, что этот пьянящий взгляд всего лишь маскирует очередное оскорбление.
– Я совершенно довольна собой, – отрезала она.
Более воспитанный человек извинился бы, но этот молчал. Пауза становилась невыносимой. Гинни мучительно старалась придумать колкость, которая поставила бы его на место, но от близости этого человека, от его высокой фигуры, от исходящего от него запаха табака и лошадей, от покоряющего звука его голоса мысли мешались у нее в голове.
– А все-таки скажите, – внезапно проговорил он, – с чего это вы вдруг вздумали подарить мне платок?
Вопрос застал Гинни врасплох, и она не сразу нашлась что ответить. Вряд ли стоит сказать ему правду, такому человеку не понравится, что он оказался предметом спора. Гинни в растерянности раскрыла веер кузины и стала им обмахиваться, пытаясь придумать объяснение, которое помогло бы ей вернуть платок. Она легко могла представить себе реакцию Ланса, если незнакомец станет размахивать у него перед носом ее платком, да еще хвастаться, где, как и от кого он его получил.
– Опять играете? – спросил «пират», не отводя глаз от ее лица. – Ваши слова о знаке благосклонности – это была просто уловка, чтобы вызвать ревность Бафорда?
– Не говорите вздор! – Гинни еще быстрее замахала веером. – Мне нет нужды прибегать к подобным уловкам.
– Нет? – Он опять вперил в нее взор. – Я наблюдал за вами обоими отсюда. По-моему, он обращает на вас слишком мало внимания. Я никогда бы не позволил своей даме сердца бродить одной в темноте.
Своей даме сердца...