Мы скажем твоим братьям, что ветчину съела я. Обещаю – про тебя я и словечком не обмолвлюсь.
– Закон чести?
Вспомнив слова Джуда про то, что у них есть свой закон чести, Гинни прижала руку к сердцу.
– Закон чести. Ябедничать я не буду. Это будет наш с тобой секрет.
Посмотрев на гору посуды и на сковородку, Кристофер сказал:
– Хорошо, но только если вы позволите мне доесть ветчину.
– Позволю, но сначала давай вынесем посуду. Не хватало еще, чтобы Джуд застал нас за этим делом.
Они принялись вытаскивать из дома посуду и опускать ее в воду. Кристофер то ухмылялся, то поспешно стирал с лица ухмылку, учитывая, что братья бросили его одного, он, видимо, наслаждался их проделкой не меньше, чем Гинни.
«Да неужели я наслаждаюсь?» – вдруг с изумлением подумала Гинни.
Когда они опустили в протоку последнюю партию посуды, она с вожделением поглядела на воду. Как хочется смыть с себя всю эту грязь!
– Ты не представляешь, – сказала она, – как мне хочется искупаться.
Кристофер удивленно поглядел на нее.
– Ну и искупайтесь.
– Нет, в протоку я не полезу! Мальчик поглядел на нее как на дурочку.
– А почему вам не вымыться в лохани, как Рафу?
– Лохани?
– Да, она стоит за домом. Рядом с бочкой для дождевой воды.
Гинни боялась поверить своим ушам.
– Покажи, где это.
Кристофер с важным видом человека, выполняющего ответственное задание, повел ее за дом, где на помосте стояла огромная деревянная бочка для сбора дождевой воды. Кристофер показал на оцинкованную лохань, стоявшую рядом на земле.
– Видите кран? Откроете его, и вода польется в лохань. В жаркие дни она бывает совсем теплой.
Гинни смотрела на лохань и представляла себе, как стоит под краном и на нее льется теплая вода.
– А мыла у вас нет? – с надеждой спросила она.
– Раф держит мыло вон в той банке.
Гинни подошла к бочке и опустила руку в чистую теплую воду. Ей хотелось немедленно залезть в лохань, но она понимала, что лучше дождаться вечера, когда ее никто не увидит.
Кроме того, Кристофер нуждался в ванне еще больше, чем она.
Но когда она спросила, не хочет ли он помыться, он посмотрел на нее с таким ужасом, точно она предложила ему прыгнуть в кипяток.
– Да вы что, никогда не моетесь?
Гинни взяла мыло и протянула его Кристоферу.
– Возьми-возьми, оно не кусается. Вымоешься, и тебе станет легко и приятно. Даже, может, понравится.
Гинни с улыбкой открыла кран и стала наполнять лохань. Но когда она повернулась, Кристофер начал пятиться. Решив, что хоть одного из детей Раф, приехав, увидит чистым, она схватила его за руку.
– Нет уж, молодой человек, не сбежите. Сейчас я тебя приведу в божеский вид.
Она потянула его к лохани, и тут он завопил не своим голосом. Стараясь подавить раздражение, Гинни попыталась уговорить его добром, но Кристофер извивался как угорь и в конце концов вырвался.
В этом ему помогла грязная рука, которая схватила Гинни за локоть.
– Оставьте моего брата в покое!
Рядом стоял Джуд, держа в руке связку рыбы, от которой шла невообразимая вонь.
– Я хотела вымыть Кристофера, но, раз ты помог ему сбежать, я вместо него выкупаю тебя.
– Не буду я купаться!
В голосе Джуда не было обычного вызова: он, казалось, испугался.
– Да что с вами со всеми? – спросила Гинни, которой было непонятно их отвращение к чистоте. – Купаться же приятно. Ну попробуй.
– Отпустите меня!
Джуд тоже попытался вырваться, но на этот раз Гинни была готова к его сопротивлению и полна решимости отмыть дочиста хотя бы одного из этих обормотов. И если это будет, их вожак, тем лучше.
Между ними началась борьба не на жизнь, а на смерть. Джуд жутко ругался. Эта борьба и грязная брань из уст ребенка как бы символизировали войну, которую ей объявил Джуд.