— Здесь более чем достаточно, чтобы оплатить твое путешествие. И не забудь попросить кучера обождать тебя. Возвращайся обратно как можно скорее.
— Не волнуйся. Я вернусь не позже чем через час. Виктория упрятала деньги в ридикюль и направилась к выходу.
— Записка! Где записка, которую я должна отвезти?
— В кармане ротонды. А теперь, горе мое, хватит копаться. Иди. Я закончу платок. Пора, а то вернется тетя Джейн, и вопросов не оберешься.
Издав легкий смешок, Виктория высоко вскинула голову, сделала глубокий вдох и голосом, в котором звучало намного больше храбрости, чем она ощущала, произнесла:
— Я уже иду. Молись за меня.
— Передай лорду Хардвику, что я всегда буду любить его!
— Я не сделаю ничего подобного! — Виктория уперлась руками в бока и капризно топнула ногой. — Ты обещала.
— Я просто дразню тебя. Ну, пора идти.
Осмотрев для начала улицу, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, Виктория быстро спустилась по ступеням и пошла прочь от дома. Стоял хмурый день начала апреля, и легкий ветерок охлаждал ее горящие щеки. Для надежности она крепко прижимала к себе ридикюль, пока быстро шла по улице. Когда ее уже нельзя было увидеть из дома, Виктория огляделась по сторонам в поисках кеба. Мимо проехало несколько карет, но она каждый раз опускала голову, чтобы ничей взгляд не смог проникнуть за вуаль и обнаружить ее.
Через несколько минут послышался звук лошадиных подков по булыжной мостовой, и Виктория ринулась на обочину, энергично размахивая рукой. Наемный экипаж подъехал к краю тротуара, и кучер спрыгнул, чтобы открыть перед ней дверь. Виктория быстро назвала адрес дома лорда Хардвика по Грейт-Стенком-стрит, и, поднявшись в карету, укрылась в ее темной глубине. И только когда она опустилась на кожаное сиденье, сердце ее стало биться ровнее. Виктория заглянула в щелку закрытого ставнями окна, чтобы проверить, нет ли рядом другой кареты, но улица оставалась пустынной.
Лорд Хардвик жил не более чем в десяти кварталах от дома Виктории, а лошади бежали очень быстро. И кеб замедлил свой ход намного раньше, чем она собралась с духом, но когда кучер открыл дверь, она сделала глубокий вдох и приготовилась выходить.
— Будьте добры, подождать меня, — коротко приказала она кучеру.
— Прошу прощения, мэм, но я предпочитаю получать плату за проезд, когда пассажир выходит, пусть вы и леди. Он обращался к ней смиренно, но в его голосе звучала решимость.
— Ах, вот, держите, если вам так хочется, — она сунула монету ему в руку и едва дождалась сдачи.
Затем она расправила плечи, высоко подняла голову и прошествовала к выложенным кирпичом воротам с бронзовой табличкой, на которой было начертано: «292, Грейт-Стенком-стрит». Лязг железных ворот, захлопнувшихся за ней, отдался в ушах Виктории похоронным звоном, и она невольно поежилась.
— Я не делаю ничего дурного, — напомнила она себе. Харриет специально наказала ей пройти к боковому входу, чтобы избежать столкновения с дворецким или с другими слугами. По ее словам, каждый день в это время лорд Хардвик работал в библиотеке.
Пройдя по дорожке вокруг дома, Виктория увидела высокую застекленную дверь, которая вела в библиотеку. Она робко постучала.
— Входите, любовь моя, — послышался мужской голос из полутемной комнаты. — Я уже готов был подумать, что вы изменили свое намерение.
— Я… — начала Виктория, и только она собралась сообщить, что у нее есть для него записка, как очутилась в объятиях сильных мужских рук, откинувших вуаль с ее лица.
В комнате было темно. Виктория открыла рот, чтобы запротестовать, но к ее крайнему изумлению, мягкие губы жадно прильнули к ее губам, принудив ее к молчанию.