Выделенные в 1935–1936 гг. из данного уголовного дела другие дела в отношении так называемой "ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других", в отношении так называемых троцкистско-зиновьевских "московского" и "объединённого" центров Зиновьева, Каменева, Бакаева, Евдокимова и других, которые также обвинялись в подготовке к убийству Кирова, в последующем были пересмотрены и все осужденные (свыше 100 человек), за исключением Сафарова, реабилитированы.
На основании изложенного и руководствуясь п. 1 ст. 18 Закона о Верховном Суде СССР, Пленум Верховного Суда СССР постановил: приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28–29 декабря 1934 г. в отношении Котолынова Ивана Ивановича, Шатского Николая Николаевича, Румянцева Владимира Васильевича, Мандельштама Сергея Осиповича, Мясникова Николая Петровича, Левина Владимира Соломоновича, Сосицкого Льва Ильича, Соколова Георгия Васильевича, Юскина Игнатия Григорьевича, Звездова Василия Ивановича, Антонова Николая Семеновича, Ханика Льва Осиповича., Толмазова Андрея Ильича отменить и дело прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления.
Этот же приговор в отношении Николаева Леонида Васильевича в части осуждения его по ст. 58–11 УК РСФСР - отменить и дело прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.
В остальной части приговор в отношении Николаева Леонида Васильевича оставить без изменения.
"Вестник Верховного Суда СССР". 1991. № 4.
Глава 9
Здоровое сердце
"Медицинское" убийство. - Миф продержался полвека. - Тайный порок. - Разногласия. - Ангина или запой? - Невообразимые слухи. - Истина проясняется.
Делегаты VII Всесоюзного съезда Советов, открытие которого назначалось на шесть часов вечера 25 января 1935 года, начали прибывать в празднично украшенную столицу за несколько дней. И хотя на вокзалах Москвы звучали оживлённые разговоры, а на лицах встречавших светились улыбки, общее настроение было тревожно-подавленное. Город ещё не пришёл в себя от прошлогоднего декабрьского выстрела в Смольном. Убийство Кирова порождало массу слухов, они множились, вселяя смутное чувство беспокойства и опасности.
Приехавшие из дальних районов страны депутаты, пользуясь пребыванием в Москве, спешили в наркоматы, утрясали бесконечные хозяйственные дела. Напряжённость витала и в наркоматовских кабинетах. Она не исчезала и по вечерам, когда менее информированные периферийные работники собирались за чаем у своих московских знакомых. И здесь разговоры крутились вокруг зловещего выстрела в коридорах Смольного.
Фамилии убийц знали из сообщений печати. Пару недель назад в газетах были напечатаны обвинительное заключение, а также приговор Военной коллегии Верховного суда СССР. Мало кто знал, что оба документа отредактированы лично Сталиным. Впоследствии это будет установлено почерковедческой экспертизой. Более того, выяснится, что приговор был отпечатан в Москве и привезён в Ленинград, где проходило закрытое заседание Военной коллегии. Тем самым подтверждается - судьба подсудимых решалась совсем в другом месте. Пройдёт время, и станет бесспорным факт личного вмешательства Сталина в ход предварительного следствия и судебного разбирательства по данному делу.
В январе 1935 года об этом не знали. Приговор Военной коллегии - смертная казнь для всех четырнадцати подсудимых, приведённый в исполнение через час после оглашения, - был встречен с одобрением. По стране прокатилась волна многочисленных митингов, собраний трудящихся, на которых гневно клеймили кровавое злодеяние зиновьевской банды, принимались резолюции в поддержку справедливой кары подлых убийц. Вряд ли у кого могло шевельнуться сомнение в причастности зиновьевцев к убийству Кирова - Сталин немало сделал для того, чтобы убедить общественное мнение и особенно партийные организации в незыблемости версии о террористической деятельности зиновьевцев. В то время, когда делегаты VII съезда Советов гоняли чаи у своих московских знакомых, кремлёвская фельдсвязь развозила по республикам, краям и областям увесистые тома "Сборника материалов по делу об убийстве тов. Кирова". Это были протоколы допросов Леонида Николаева, других обвиняемых, свидетелей, которые принявший к своему производству дело об убийстве Кирова заместитель наркома внутренних дел СССР Я. Агранов регулярно направлял Сталину. Приехавшие в Москву депутаты уже успели познакомиться с отправленным 18 января на места в партийные и комсомольские органы, составленным лично Сталиным закрытым письмом ЦК ВКП(б) "Уроки событий, связанных с злодейским убийством С.М. Кирова".
В этом письме Сталин от имени ЦК партии обвинил всех бывших зиновьевцев в том, что они "стали на путь двурушничества, как главного метода своих отношений с партией… стали на тот же путь, на который обычно становятся белогвардейские вредители, разведчики и провокаторы". В письме давалась прямая директива об аресте зиновьевцев: "…в отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии - его надо ещё арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь государства пролетарской диктатуры". Изложенные Сталиным в закрытом письме установки вызвали грубейшие нарушения законности, которые привели к массовым репрессиям не только бывших оппозиционных групп, но и руководящих кадров и ни в чём не повинных людей.
Ещё в декабре 1934 года в Москве арестовали и этапировали в Ленинград Евдокимова, Бакаева, Шарова, Куклина. После зверских избиений резиновыми дубинками они "признались", что составляли ядро так называемого "Московского центра". После того, как за Зиновьевым и Каменевым захлопнулась дверь арестантской камеры, страх поселился в тысячах квартир. Словно чёрная кошка пробежала между людьми, которые ещё вчера ходили друг к другу в гости, дружили семьями, вместе проводили выходные дни. На смену прежним открытости и дружелюбию пришли скрытность, недоверие, подозрительность.
Пот прошибал от таких откровений. Наслышавшись о замаскированных двурушниках, с опаской посматривали на ленинградскую делегацию. Она держалась особняком. При регистрации к ней не бросались, как прежде, фотокорреспонденты, отдавали предпочтение совсем уж малоизвестным городам. Кто-кто, а газетёры первыми чувствуют конъюнктуру, нос по ветру держат. По гостинице, где жили делегаты съезда, прошелестел слушок: подготовлено решение ЦК ВКП(б) о выселении из города тысячи ленинградцев. Нет, их не постигнет участь арестованной после 1 декабря 1934 года тысячи несчастных, которым предъявлены обвинения в причастности к контрреволюционной деятельности. Новой тысяче жертв пока отказано в праве жить в Ленинграде, уж больно она неблагонадёжна. Делегатов из Ленинграда стали ещё больше обходить стороной, на них, не имевших ни малейшего отношения к драме, разыгравшейся в Смольном, тем не менее падали отблески тайны, следы которой напрасно надеялись увидеть на их лицах простодушные провинциалы.
И только один-единственный раз у ленинградцев, кажется, отлегло от сердца. Случилось это в день открытия съезда. Закончилось заседание коммунистической фракции, до открытия съезда оставалось немного времени. Все двинулись в буфет. Ленинградцы были возбуждены. Сияя улыбками, обсуждали какую-то, явно обрадовавшую их, новость. Вскоре за ближними столиками узнали: прекращено следствие по факту гибели Борисова, охранника Кирова. Освобождены взятые под стражу второго декабря 1934 года работники НКВД, которые должны были доставить Борисова на допрос к Сталину. Внезапная смерть человека, охранявшего Кирова в момент его убийства, а также обстоятельства, при которых погиб Борисов, вызвали подозрения о том, что последний мог быть убит заговорщиками, а авария автомашины, на которой его везли к Сталину, инсценирована. Как известно, в пути следования автомобиль неожиданно съехал с проезжей части дороги на тротуар, где ударился о стену дома. При этом Борисов, сидевший в кузове, получил травму черепа и, не приходя в сознание, скончался.
Все, кто ехал в старом грузовике (другой машины просто не оказалось под рукой) с Борисовым, были арестованы. Их допрашивали лично Ежов, Агранов и Косарев. Однако ожидаемых признаний в убийстве Борисова не последовало. Водитель Кузин и сидевший рядом с ним оперуполномоченный Малий не отступали от первоначальных показаний, согласно которым автомашину во время движения резко бросило вправо, она выехала на тротуар и ударилась правой стороной о дом, в результате чего и погиб Борисов. Это же подтверждал сотрудник УНКВД Виноградов, сидевший с Борисовым в кузове автомашины, а также постовой милиционер Крутиков, который находился вблизи и являлся очевидцем происшествия. В пользу арестованных свидетельствовали и данные технической экспертизы, согласно которой причиной аварии явилась неисправность передней рессоры. Судебно-медицинское заключение также констатировало возможность получения травм черепа при автопроисшествии.