Правда, сцена, случившаяся на банкете, подаётся в разных вариантах. Кроме описанной выше, существует ещё, по крайней мере, две. Одну из них приводит Рой Медведев, который записал её в своё время от человека, близко знавшего Авеля Енукидзе. Согласно этому рассказу, 8 ноября в Кремле собралась не особенно большая компания большевистских руководителей. Здесь была и Надежда Аллилуева, но Сталин запаздывал. Когда он пришёл, Надежда сделала ему шутливое замечание. Сталин вспылил и ответил грубостью. Иногда Сталин курил не трубку, а папиросы. В порыве злобы он неожиданно бросил непотухшую папиросу в лицо жене. Папироса попала в вырез платья. Вытолкнув её, Надежда вскочила, но Сталин, быстро повернувшись, ушёл. Почти сразу ушла и Надежда. Сталин поехал на дачу, а Надежда пошла в кремлёвскую квартиру. Праздник был испорчен, однако худшее случилось через несколько часов. Позвонили из квартиры Сталина и вызвали Авеля Енукидзе и Серго Орджоникидзе. Надежда застрелилась. Рядом лежал небольшой дамский револьвер и письмо, которое, конечно, никто не посмел вскрывать. Сообщили Сталину, он быстро приехал. Видно было, что он потрясён, но молчал. Все условились хранить тайну самоубийства. В газетах опубликовали фальсифицированный медицинский бюллетень. Вся прислуга в доме Сталина была заменена.
Несколько в иной интерпретации подаёт эту версию вдова Н.И. Бухарина М.А. Ларина: "В ноябре 1932 года, придя домой из института, я застала там Н.И. (Бухарина. - Н.З.). Я увидела его взволнованного, бледного. Они тепло относились друг к другу, Н.И. и Надежда Сергеевна; тайно она разделяла взгляды Н.И., связанные с коллективизацией, и как-то улучила удобный момент, чтобы сказать ему об этом. Надежда Сергеевна была человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности. Она всегда страдала от деспотического и грубого характера Сталина. Совсем недавно, 8 ноября, Н.И. видел её в Кремле на банкете в честь пятнадцатилетия Октябрьской революции. Как рассказывал Н.И., полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета. Они сидели друг против друга, Сталин и Надежда Сергеевна, а Н.И. рядом с ней (возможно, через человека, точно не помню). Утром Надежда Сергеевна была обнаружена мёртвой".
Расхождения, в общем-то, незначительные. Не суть важно, сколько было окурков. Не имеет принципиального значения, были ли апельсиновые корки, которые вдруг появились в рассказе вдовы Н.И. Бухарина. Это всё мелочи, и они вполне объяснимы. Настораживают и наводят на размышления слова одного из близких знакомых Авеля Енукидзе, которые записал Рой Медведев. "Сталин поехал на дачу, а Надежда пошла в кремлёвскую квартиру". Светлана Аллилуева со слов няни утверждает, что отец спал дома.
Давайте ещё раз вернёмся к её записям. Итак, две женщины - няня и экономка - первыми увидели тело Надежды Сергеевны возле её кровати, в руке был "вальтер". Они положили тело на постель и привели его в порядок. Что они начали делать после этого? Разбудили Сталина? Нет. Стали звонить начальнику охраны, Енукидзе, подруге Аллилуевой Полине Жемчужиной.
Странно, не правда ли? В этой же квартире, совсем недалеко, слева от столовой спит человек, чью жену только что обнаружили мёртвой с пистолетом в руке, а его не будят, ему ничего не говорят. Странно и то, что в квартиру друг за другом приходят Паукер, Енукидзе, Жемчужина, врываются Молотов и Ворошилов, а хозяин беспробудно спит. Ведь они наверняка звонили в дверь, разговаривали в прихожей, заходили в комнату, где лежала покойная, то есть производили шум. Неужели муж не слышал его? "Наконец, и отец вышел в столовую", - пишет С. Аллилуева. "Сообщили Сталину, он быстро приехал", - читаем в версии близкого друга Енукидзе.
Противоречие налицо. Оно бы ещё долго мучило историков, если бы неожиданно один из самых авторитетных на Западе журналов - американский "Тайм" - не опубликовал в номере за первое октября 1990 года выдержки из новой книги воспоминаний Н.С. Хрущёва. В эту книгу вошли фрагменты, которые по тем или иным причинам не попали в прежние вышедшие за рубежом издания, в основу которых был положен текст, записанный им на плёнку. Название новой книги - "Хрущёв вспоминает: плёнки гласности". Продолжительность магнитофонных записей, положенных в её основу, - более ста часов. В предисловии "Тайма" говорится: родные и друзья Хрущёва опасались, что бывший кремлёвский руководитель иногда заходил слишком далеко в своих жалобах на изъяны советской системы, в своём осуждении тех политических лидеров, которые были ещё живы, и в рассказах о том, что власти сочли бы государственными секретами. И для того, чтобы избежать серьёзных последствий, родственники и друзья попридержали некоторые из плёнок. И вот журнал получил их в своё распоряжение.
"После смерти Сталина я узнал историю смерти Аллилуевой, - говорит Н.С. Хрущёв. - Конечно, эта история никак документально не подтверждена. Власик, начальник охраны Сталина, рассказал, что после парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать.
Командующий парадом и некоторые члены Политбюро отправились туда прямо с Красной площади. Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец все разошлись. Ушёл и Сталин. Но он не пошёл домой.
Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться. Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина.
- Да, - ответил он. - Товарищ Сталин здесь.
- Кто с ним?
Он сказал, что с ним женщина, назвал её имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушёл, он взял её с собой. Мне говорили, что она очень красива. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.
Утром - когда, точно не знаю, - Сталин пришёл домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Она не оставила никакой записки, а если записка и была, нам никогда об этом не говорили.
Позже Власик сказал:
- Тот офицер - неопытный дурак. Она спросила его, а он взял и сказал ей всё.
Потом пошли слухи, что, возможно, Сталин убил её. Эта версия не очень ясна, первая кажется более правдоподобной. В конце концов Власик был его охранником".
В пользу версии о самоубийстве говорит и такой факт: в трудную для Сталина минуту родственники жены не отвернулись от него, наоборот, всячески ему сочувствовали, пытались заглушить боль, помочь пережить её.
Хрущёв видел Аллилуеву последний раз 7 ноября 1932 года, за сорок часов до её смерти. Они стояли рядом на трибуне Мавзолея Ленина и разговаривали. Был холодный, ветреный день. Как обычно, Сталин был в своей военной шинели. Верхняя пуговица не застёгнута. Аллилуева посмотрела на него и сказала: "Мой муж опять без шарфа. Простудится и заболеет".
Через два дня Каганович собрал секретарей ЦК и объявил, что Надежда Сергеевна скоропостижно скончалась. А ещё через день или два он опять собрал тех же людей и сказал: Сталин просил передать, что произошло на самом деле. Это не была естественная смерть. Аллилуева покончила жизнь самоубийством. "Он не сообщил никаких подробностей, а мы не задавали никаких вопросов, - вспоминает Хрущёв. - Мы похоронили Аллилуеву. Сталин выглядел опечаленным. Не знаю, что было у него на душе, но внешне он скорбел".
Его скорбь была тоже особенной, сталинской. Он думал не о жене, а о себе. Он чувствовал наказанным себя и не мог понять, почему ему нанесли такой ужасный удар в спину.
Предсмертное письмо, оставленное ему женой, было полно обвинений и упрёков. Оно не сохранилось, его сразу же уничтожили. Предполагают, что оно было не совсем личным.
(ЭТО БЫЛО НЕ ПИСЬМО, А ПРОГРАММА РЮТИНА.)
Среди номенклатурных работников в российской глубинке и особенно среди их жён одно время ходила красивая легенда о том, будто Сталин каждую неделю приходил по ночам на Новодевичье кладбище и при свете прожектора по несколько часов в уединении проводил над холмиком у замечательного надгробного памятника. Это не соответствует истине. На могиле своей жены Сталин не был ни разу, а памятник заказан и установлен семьёй Аллилуевых.
Только в самом конце жизни он стал говорить о жене мягче, в его кабинете и столовой на даче и в кремлёвской квартире появились её большие фотографии. Совесть заговорила? Кто знает…
Приложение № 11:
Из открытых источников
Из писем Н. Аллилуевой И. Сталину
2 сентября 1929 г.
"Здравствуй, Иосиф!
Очень рада за тебя, что в Сочи ты чувствуешь себя лучше. Как мои дела с Промакадемией? Сегодня утром нужно было в Промакадемию к 9 часам, я, конечно, вышла в 8.30. И что же - испортился трамвай. Стала ждать автобуса - нет его! Тогда я решила, чтобы не опоздать, сесть на такси… Отъехав саженей сто, машина остановилась. У неё тоже что-то испортилось. Всё это ужасно меня рассмешило. В конце концов в Академии я ждала два часа начала экзамена…"
(Невероятно! Жена Генерального секретаря ездила по городу на трамвае. Без охраны!)
6 октября 1930 г.
"Что-то от тебя никаких вестей последнее время… О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно. Она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был весёлым и насмешил всех, смущённых твоей персоной. Очень рада".
(Ба, да это уже, кажись, ревность! Муж - на отдыхе в Сочи, она - в Москве.)