Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое "против" Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут, да и не могло быть.
Впрочем, если вы считаете, что для сохранения "отношений" я должен "взять назад" сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чём тут дело, где моя "вина" и чего, собственно, от меня хотят.
И. Сталин".
Смерть Ленина, безусловно, принесла облегчение Сталину. По словам западного исследователя Р. Такера, теперь можно было обожествить покойного. Сталину нужен был Ленин, которого не надо больше бояться и с которым не придётся больше бороться.
И вдруг "бомба" - завещание Ленина. "Почему так долго Надежда Константиновна не передавала завещание Ленина?" - задаётся вопросом её долголетний секретарь В. Дридзо. И отвечает: "Она настаивала на том, чтобы была выполнена воля Ленина и завещание было зачитано на XIII съезде партии. Однако Сталин и другие члены Политбюро были категорически против. Поэтому так долго шли переговоры между Надеждой Константиновной и членами Политбюро, они тянулись три с половиной месяца, и только перед самим съездом, 18 мая (ХIII съезд открылся 23 мая) Надежда Константиновна передала завещание, согласившись на чтение его по делегациям съезда".
Итак, новое подтверждение того, что судьба завещания была предрешена узкой группой лиц, стоявших у власти, ещё до съезда. Сломали Надежду Константиновну, сломали. И она согласилась на вариант, предложенный тройкой.
Трудно дать однозначное объяснение столь быстрому смирению и послушанию Крупской. В книге бывшего генерала НКВД А. Орлова (Фельдбина) "Тайная история сталинских преступлений" приводится такое утверждение. Будто бы Сталин однажды обронил, что если Крупская не перестанет его критиковать, то партия объявит, что не она, а старая большевичка Елена Стасова была женой Ленина. "Да-да, - якобы добавил Сталин, - партия всё может". Некоторые исследователи склонны считать это утверждение не более чем политическим анекдотом, ходившим в двадцатых - тридцатых годах в кругах НКВД. Но даже если это так, то сей грустный анекдот отражает общественную атмосферу того времени, беспомощность, бессилие личности перед чудовищным молохом самого изощрённого коварства и лицемерия, возведённого в ранг государственной политики.
Некоторые исследователи в последнее время выступали в печати с предположениями, будто Крупская готовилась к отмщению, и для этой цели выбрала трибуну ХVIII съезда, открытие которого намечалось на 10 марта 1939 года. Мол, возмущённая массовыми репрессиями, она собиралась выступить с разоблачительной речью, раскрыть преступления Сталина. Так народная молва пыталась оправдать её молчание в то трагическое время. Приведём по этому поводу свидетельство В. Дридзо: "Сейчас на основе моих слов, что Надежда Константиновна собиралась на ХVIII съезд, появились домыслы, будто она хотела выступать против репрессий, против Сталина. Я хорошо знаю, что она собиралась выступать на съезде по вопросам политпросветработы, она готовилась, говорила мне об этом". Но есть и другие свидетельства, трактующие версию о намерении Крупской не столь однозначно. Вот мнение известного учёного В.А. Куманева: "По воспоминаниям А.Г. Кравченко (близкая к Крупской сотрудница Наркомпроса, известная ей ещё с дореволюционных лет. - Н.З.), Крупская очень хотела пойти на съезд и сказать о губительном воздействии сталинского режима на завоевания революции. Но однажды, когда Кравченко навестила её, Надежда Константиновна грустно заметила, что даже если она пойдёт на съезд, то выступать не будет. "С трибуны снимут, если я даже мельком скажу о безобразиях. Ведь однажды так было". Крупская имела в виду своё выступление на ХVI съезде партии".
Значит, рушится версия о насильственной смерти с помощью отравленного торта? Ведь именно устрашившись возможного разоблачительного выступления Крупской на ХVIII съезде, утверждают некоторые, Сталин отдал негласный приказ о физическом устранении строптивой вдовы Ленина. Туманный намёк на эту причину скоропостижной смерти Крупской, последовавшей на другой день после её семидесятилетия, содержится в публикации Шкерина "Поскрёбышев" в алма-атинском журнале "Литературный Казахстан". Шкерин вспоминает эпизод, когда он прямо задал по этому поводу вопрос бывшему помощнику Сталина. "Поскрёбышев… опасливо оглянулся по сторонам и, снизив голос, сказал: "Сколько мне известно, старух не расстреливали. Был слух, пускали в дело яд". Ещё оглянулся и добавил: "А касательно Марии Ильиничны, я такому слуху не верю. Она, думаю, скоропостижно, как в газетах написано"". Младшая сестра Ленина, как известно, скончалась в 1937 году при невыясненных обстоятельствах.
Троцкий тоже пишет: "Там, где маузер оказывался почему-то неудобен, Сталин прибегал к яду. На знаменитых московских процессах раскрылось с несомненностью, что в распоряжении Сталина имеется богатая лаборатория ядов и штат медиков, которые под видом лечения устраняют неугодных Сталину лиц. Врачи точно называли те лекарства, которыми они пользовались в таких пропорциях, в таких условиях, когда они из целебных средств превращались в средства убийства. Это делалось тем легче, что большевикам, особенно ответственным большевикам, врачи назначаются Центральным Комитетом партии, то есть Сталиным. Таинственно погиб в своё время Фрунзе, ставший после меня во главе Красной Армии, таинственно погибла жена Сталина Аллилуева; об отравлении говорили в связи со смертью Орджоникидзе, затем Максима Горького: оба они выступили в защиту старых большевиков от истребления".
О лаборатории ядов, которой руководил Ягода, и об отравлениях по Москве ходили жуткие слухи. Время было смутное, тревожное. Уничтожение "врагов народа", которых Крупская знала как честных, порядочных людей, малоэффективность её заступничества, откровенное пренебрежение со стороны руководства НКВД заставили замолчать, уйти в частную жизнь больную, старую, уставшую женщину. В конце девяностых годов ХIХ века Крупская готовила к поступлению в петербургскую гимназию Сонечку - дочь известного писателя В.Г. Короленко. После революции она оказалась на Полтавщине. В 1934 году Софья Владимировна вспомнила свою прежнюю учительницу, написала ей о последствиях голода на Украине, о жестоких бедствиях крестьян, насильно загнанных в колхозы, поведала о своей горькой участи. Крупская не ответила бывшей ученице, милой, обаятельной Сонечке. Что это, чёрствость? Высокомерие? Чванство? Ни то, ни другое и ни третье. Боязнь за судьбу дочери писателя. Да, Короленко слыл прогрессивным литератором, революционным демократом. Но его отношение к Октябрьской революции, к красному террору и гражданской войне хорошо известно по впервые опубликованным у нас "Новым миром" письмам к Луначарскому. Дай Крупская ход письму Софьи Владимировны, сразу бы вспомнили нелестные высказывания её отца о перегибах новой власти на местах. С интеллигенцией тогда не церемонились. А так затерялась среди полтавских хуторов - авось и минет горькая чаша, уготованная лицам не рабоче-крестьянского происхождения.
Не чувствовала себя в безопасности и сама Надежда Константиновна. Из Горок её выселили, правда, из кремлёвской квартиры выставить не решились. Но и оставшись в Кремле, она не чувствовала прежней уверенности. Страх пронизывал все поры жизни общества, не был исключением и Кремль. Скоропостижная смерть Марии Ильиничны надолго вывела её из равновесия, неотступно, как призрак, преследуя Крупскую. После кончины Владимира Ильича обе эти женщины продолжали жить всё в той же квартире. И вдруг - трагическая развязка. Спустя некоторое время после смерти Марии Ильиничны, в конце 1937-го или начале 1938 года, как вспоминает В. Дридзо, находившаяся в тот момент в квартире Крупской, звонок из комендатуры Кремля. Просят разрешения пропустить на квартиру к Надежде Константиновне человека, который якобы привёз молоко из Горок. Дридзо начинает выяснять, в чём дело, звонит в Горки - никто молока не посылал. Крупская от него отказалась. Однако комендатура настаивает, звонят ещё два-три раза. Такой настойчивости бедные женщины никогда не наблюдали. Откуда она?
"Я испугалась, - пишет В. Дридзо. - Испугалась за жизнь Надежды Константиновны. Не говоря ничего ей, я позвонила Власику (начальнику охраны членов правительства), сказала, что необходимо дать Надежде Константиновне охрану. Ей я сказала, что Власик сам звонил по этому поводу. Надежда Константиновна как-то очень спокойно отнеслась к этому, сказав, что, раз полагается, пусть так и будет. На следующий день такой человек появился".