Хотя Котовский хорошо отдохнул, стал спокойнее и укрепил нервную систему, ему тем не менее отпуск продлили. Однако он решил ехать домой, в Умань: жена была беременна, до родов оставался один месяц. Да и дела требовали присутствия в корпусе; вскоре предстояло расставание с любимыми бойцами и командирами, впереди маячило новое назначение, слухи о котором всё более усиливались. Теперь известно, что они были небеспочвенными. А ведь люди, знавшие правду, хранили глухое молчание более шестидесяти лет. Многие унесли с собой тайну, в которую были посвящены, в могилу, боясь за себя и своих близких. И всё-таки правда вылезла, одолев эпоху унизительного безгласия и безмолвия.
Но - всему свой черёд. К высокому перемещению Котовского и планирующемуся переезду в Москву мы ещё вернёмся. А сейчас продолжим рассказ Ольги Петровны о том трагическом дне, когда Григория Ивановича не стало. Приведём это место полностью, ибо оно исключительно важно, поскольку является, по сути, единственным опубликованным у нас свидетельством очевидца. "5 августа Котовский был на костре в Лузановском пионерском лагере и вернулся около 9 часов вечера, - вспоминает она. - Отдыхающие решили устроить нам проводы. Собрались около 11 часов ночи. Котовский с неохотой пошёл, так как не любил таких вечеров, да и был утомлён: он рассказывал пионерам о ликвидации банды Антонова, а это для него всегда значило вновь пережить большое нервное напряжение.
Вечер, как говорится, не клеился. Были громкие речи и тосты, но Котовский был безучастен и необычайно скучен. Часа через три стали расходиться. Котовского задержал только что приехавший к нему старший бухгалтер Центрального управления военно-промышленного хозяйства. Я вернулась одна и готовила постель.
Вдруг слышу короткие револьверные выстрелы - один, второй и затем мёртвая тишина. Как электрическим током пронзила мысль: "Это выстрелы в него". Я побежала на выстрелы, крича: "Что случилось?" Ни звука в ответ. У угла главного корпуса отдыхающих вижу распластанное тело Котовского вниз лицом. Бросаюсь к пульсу - пульса нет. Кричу: "Люди, скорее на помощь, Котовский убит!"
Услышав выстрелы у себя под окном, отдыхающие спрятались и только на мой зов вышли. Котовского внесли в столовую, я осмотрела маленькую ранку в области сердца. Признаков жизни не было, да и не могло быть, так как пробита была аорта и смерть наступила мгновенно.
До приезда следственных органов, заперев столовую, я вернулась на дачу. Силы оставили меня, и я села на веранде. Подходит начальник охраны сахарного завода, прибывший в Чабанку несколько дней тому назад. Бросается передо мной на колени: "Спасите меня, вы были матерью для всех в корпусе, будьте и мне матерью, спасите меня, я убийца".
Я могла только сказать: вон отсюда.
Он ушёл. Я собрала все свои силы и побежала к директору совхоза. Рабочие бросились искать убийцу, и конные догнали его, уходящего берегом моря по направлению к Одессе.
К вечеру мы привезли Котовского в Одессу.
Одиннадцатого августа траурная Одесса провожала Котовского в последний путь в Бирзулу, где он в первые дни революции формировал красногвардейские отряды; там решено было его похоронить".
Как видим, фамилия убийцы не фигурирует и в воспоминаниях вдовы Григория Ивановича, вышедших из печати при её жизни - Ольга Петровна скончалась в 1961 году. Но зато здесь мы обнаруживаем ценную подробность: должность убийцы. Ольга Петровна называет его начальником охраны сахарного завода.
Речь идёт о Перегоновском сахарном заводе близ Умани, который восстанавливали конники Котовского. Его корпус имени Совнаркома Украины встал на квартиры, раскинувшись на многие десятки километров в районе Умани, Гайсина, Крыжополя. С 1922 года у Советского государства не было фронтов, и красным командирам приходилось самим ломать головы над тем, как одеть и накормить бойцов. С этой целью и создавались ВПО - военно-потребительские общества, перед которыми ставилась задача не только снабжать войска необходимыми товарами, но и производить их. Котовский активно ратовал за подсобные хозяйства, предприятия и мастерские в частях своего корпуса. Бездействовавший сахарный завод в Перегоновке осмотрел лично и пришёл к выводу, что восстанавливать его стоит. Заключил договор с крестьянами на контрактацию посевов сахарной свеклы. Успех был небывалый: после расчёта с крестьянами и рабочими в распоряжении ВПО корпуса осталась солидная прибыль - 30 тысяч пудов сахара высшего сорта. На совещании работников сахарных заводов в Москве тогдашний председатель ВСНХ Ф.Э. Дзержинский ставил в пример работу Перегоновского завода. Выходит, начальник охраны этого предприятия - убийца Котовского? Как его фамилия?
Имя стрелявшего в комкора не называется и в более ранних книгах. "Нелепый и бессмысленный выстрел неожиданно прервал кипучую жизнь Котовского. Он погиб во цвете сил, полный жажды к борьбе, готовый отдать свою жизнь для победы социалистической революции. Имя его навсегда войдёт в историю классовой борьбы, как имя преданного солдата коммунизма, отдавшего все свои силы во имя лучшего будущего грядущих поколений", - такими словами заканчивается книга С. Сибирякова и А. Николаева, изданная о нём для молодёжи в 1931 году. Сталинская интерпретация прошлого набирала силу: вместо исторических фактов - идеологические клише, вместо представляющих человеческий интерес подробностей - обтекаемые формулировки.
Неужели ни в одном печатном источнике так и не фигурирует имя убийцы? Я был уже готов утвердиться в этом мнении, как вдруг совершенно неожиданно в библиотеке ЦК КПСС в одном из запертых на замок шкафов обнаружил пожелтевшую от времени тридцатистраничную брошюру малого, размером карманного блокнота, формата. От недостатка воздуха и солнечного света она почти истлела и буквально расползлась у меня в руках, едва только я извлёк её из хранилища, куда она была заточена, судя по инвентарному номеру и дате на штемпеле, в 1929 году. Брошюра вышла в 1925 году, сразу же после смерти Котовского, в серии "Дешёвая библиотека журнала "Каторга и ссылка"". Этот журнал выпускался издательством Всесоюзного общества политических каторжан и ссыльных поселенцев. И общество, и его издательство по указанию Сталина были распущены.
Сохранился ли чудом ещё где-нибудь подобный экземпляр, сказать трудно. Поистине библиографическая редкость! На предпоследней страничке читаю, не веря своим глазам: "В ночь на шестое августа, в тридцати верстах от Одессы, в совхозе Цупвоенпромхоза "Чабанка" начальник охраны сахарного завода конкорпуса Майоров выстрелом в грудь из маузера предательски убил Григория Ивановича Котовского". Майоров! Вот она, фамилия. Но почему её нет в издании 1931 года? Текстологическое сличение показало, что тридцать страничек С. Сибирякова полностью, без правок, вошли в совместную с А. Николаевым книгу о Котовском для молодёжи. В новое издание не попало только имя убийцы и детали трагедии в Чабанке. Вместо них появился цветистый, пустопорожний абзац, абсолютно не персонифицированный. Его можно вписать в некролог любому революционеру-большевику. Видно, С. Сибирякову, отсидевшему с Котовским не один год в тюрьме, специально "придали" в соавторы человека, который знал, как теперь надо писать о революции и гражданской войне.
Итак, промелькнув однажды незаметно в одной-единственной тоненькой брошюрке карманного формата почти много лет назад, имя, кстати, не подлинное, убийцы крупного командира гражданской войны никогда больше не появлялось на страницах советской печати. А как в зарубежной?
В 1990 году издательство "Молодая гвардия" выпустило книгу Романа Гуля "Красные маршалы" - впервые на родине автора, которую он покинул в 1919 году. Некоторые его книги, в частности, "Ледяной Поход", "Белые по Чёрному", в двадцатых годах выходили в Советской России. Что касается "Красных маршалов", то по поводу первого раздела о Тухачевском, выпущенном отдельно в Берлине издательством "Петрополис" в 1932 году, И. Эренбург сказал, что эту книгу Советы не простят ни автору, ни издателю. В 1933 году в том же "Петрополисе" вышла книга Р. Гуля о других советских маршалах - Ворошилове, Будённом, Блюхере, Котовском.
Роман Борисович Гуль скончался в США в 1986 году, немного не дождавшись часа, когда его отнесённая к антисоветской литературе книга вышла в Москве. Живой и правдивый свидетель почти 80-летней истории России, он остро чувствовал необходимость донести до своего народа всю полноту исторической правды.
Глава, в которой описаны последние дни красного маршала, небольшая, всего несколько страничек, называется просто, без вычурности: "Смерть Котовского". Р. Гуль приводит слова, сказанные на похоронах над могилой Котовского его соперником по конной славе и популярности Семёном Будённым и комментирует их так: можно подумать, что Котовский убит на поле сражения. Нет, интригует читателя многоопытный автор, смерть члена трёх ЦИКов и популярнейшего маршала темным-темна.
Далее приводится историческая аналогия. В 1882 году в гостинице "Англетер" внезапно умер знаменитый генерал М.Д. Скобелев. Он был человеком рискованного и бурного темперамента, связанный с неугодными правительству течениями. Несмотря на его огромные заслуги перед государством, все знали, что царь, двор, сановные военные круги ненавидели Скобелева. И вот вокруг смерти популярного вождя поползли слухи, что "белый генерал" отравлен корнетом-ординарцем.
"Но кто же убил "красного генерала"? - задаёт вопрос Р. Гуль. - Из маузера несколькими выстрелами в грудь Котовского наповал уложил курьер его штаба Майоров".