Робкие попытки снять с Ленина гипсовый слепок, предпринятые некоторыми исследователями его жизни и деятельности в хрущёвские времена, были зарублены на корню бравшей реванш за временное поражение брежневской охранительной идеологией. Вновь в ход пошли казённые стереотипы, мифы, фальсификации. Официальная пропаганда, кино, литература превращали Ленина в эдакого доброго дедушку, который раздаёт ребятишкам рождественские подарки и всем хочет делать хорошо. И это Ленина, который в принципе никого не устраивал, даже пугал власть предержащих. Все, кто стоял у власти в нашей стране, очень хотели походить на него. А получалось наоборот - он походил на них. В фильмах, спектаклях, на картинах. Во времена Сталина он беспощаден к врагам, при Хрущёве учил крестьян, когда и что надо сеять. При Брежневе Ленин помпезен: всезнающий вождь, штампованный пророк, который чуть ли не во чреве матери уже всё предвидел и был во всём прав.
Какой Ленин сегодня? В одноцветного - добренького, всезнающего, ни в чём не сомневающегося - Ленина теперь никто не верит. Да он и не был никогда одноцветным. Однако бесспорно и то, что Ленину давненько не приходилось так трудно, как сейчас. Его ниспровергатели не жалеют тёмных красок - клеймят, обличают на все лады, обвиняют в приверженности леворадикальным коммунистическим идеям, основанным на приоритете насилия, главенстве общественных интересов над личными, идеям, не связанным с идеалами демократии. Всё чаще звучат упрёки, что следование им на практике обернулось большой трагедией. Всевозможным инсинуациям подвергаются факты личной жизни, в том числе покушений, а также болезни и обстоятельств смерти.
В горбачёвские времена во время зарубежных поездок меня нередко спрашивали, притом со ссылками на советскую печать, правда ли, что в мавзолее на Красной площади находится вовсе не тело Ленина, от которого ничего не осталось, а его двойник или даже кукла. Тело, мол, не удалось сохранить, поскольку эвакуация его в июле 1941 года в Сибирь оказалась трагической. Много сомнений вызывает история с бальзамированием тела. Почему она наглухо засекречена? Не потому ли не публикуется в открытой печати метод бальзамирования, что достижения нынешней медицины позволят по составу бальзамирующих средств и препаратов приблизиться к разгадке тайны диагноза ленинской болезни? Если верить официальной версии - три инсульта, атеросклероз, потеря памяти и речи, мучительные головные боли, то каким чудом объяснить, что именно этот период тяжёлой и мучительной болезни совпал с периодом его поразительно активной научно-теоретической деятельности? Вспомним ленинские труды, созданные во время болезни - "О кооперации", "Как нам реорганизовать Рабкрин", "О нашей революции", "К вопросу о национальностях или об "автономизации"", "Письмо к съезду". Возможно ли такое с медицинской точки зрения? На этом основании делаются предположения о наличии у Ленина других якобы "дурных" болезней…
Не только за рубежом, но и в своём Отечестве не убывает слухов и мифов, связанных с кончиной Ленина. Очередной всплеск дало им выступление Ю. Карякина на первом Съезде народных депутатов СССР. Предложение о выносе тела Ленина из мавзолея, слова о нарушенной воле родных и близких покойного, да и его самого, были открытием для миллионов наших сограждан. Вновь поползли слухи о тайнах ленинской смерти, об отравленных пулях, которыми стреляла вовсе не Ф. Каплан, а совсем другой человек. Мол, Ленин смягчил приговор ВЧК, и Каплан прожила в Магадане до глубокой старости. Появились публикации, в которых утверждалось, что Каплан видели в Бутырках и на Соловках.
Долгие годы нас держали на скудном, нормированном пайке исторических фактов. Массовая неосведомлённость, отсутствие правды о прошедших событиях заставляли верить разного рода слухам, циркулирующим по городам и весям необъятной страны. При Горбачёве пришла гласность, всем хотелось высказаться, намолчались за десятилетия. И в ход пошло первое, что попадается под руки, на глаза. Ведь если человек чего-либо не знает, он готов поверить любым небылицам.
Незнание подлинного диагноза болезни, приведшей Ленина к смерти, породило распространённую легенду о том, что его отравил Сталин. В годы хрущёвской оттепели и в конце восьмидесятых годов в некоторых исторических произведениях появились глухие намёки на причастность Сталина к трагедии в Горках. Прямых обвинений, как у французского драматурга Вермореля, не было, но тема вины кремлёвского горца звучала всё более настойчиво. При этом в качестве документального источника назывались неизданные у нас воспоминания М.И. Ульяновой о болезни и смерти Ильича.
В 1991 году эти воспоминания обнародованы журналом "Известия ЦК КПСС". Мне довелось прочесть их раньше, за год до опубликования. Представьте изумление, которое я ощутил, действительно обнаружив в записках Марии Ильиничны полторы странички, касающиеся запретной темы. Приведу их по первоисточнику - тридцатой и тридцать первой страницам машинописной копии с пометками и правками М.И. Ульяновой.
"30 мая Владимир Ильич потребовал, чтобы к нему вызвали Сталина, - сообщает Мария Ильинична. - Уговоры Кожевникова (Кожевников А.М. - старший врач-невролог нервного отделения Александровской больницы. - Н.З.) отказаться от этого свидания, так как это может повредить ему, не возымели никакого действия. Владимир Ильич указывал, что Сталин нужен ему для совсем короткого разговора, стал волноваться, и пришлось выполнить его желание. Позвонили Сталину и через некоторое время он приехал вместе с Бухариным. Сталин прошёл в комнату Владимира Ильича, плотно прикрыв за собой, по просьбе Ильича, дверь. Бухарин остался с нами и как-то таинственно сказал: "Я догадываюсь, зачем Владимир Ильич хочет видеть Сталина". Но о догадке своей он нам на этот раз не рассказал.
Через несколько минут дверь в комнату Владимира Ильича открылась и Сталин, который показался мне несколько расстроенным, вышел. Простившись с нами, оба они - Бухарин и Сталин - направились мимо Большого дома через домик санатория во двор, к автомобилю. Я пошла проводить их. Они о чём-то разговаривали друг с другом вполголоса, и во дворе Сталин обернулся ко мне и сказал: "Ей (он имел в виду меня) можно сказать, а Наде (Надежде Константиновне) не надо". И Сталин передал мне, что Владимир Ильич вызывал его для того, чтобы напомнить ему обещание, данное раньше, помочь ему вовремя уйти со сцены, если у него будет паралич. "Теперь момент, о котором я Вам раньше говорил, - сказал Владимир Ильич, - наступил, у меня паралич и мне нужна Ваша помощь".
Владимир Ильич просил Сталина привезти ему яду. Сталин обещал, поцеловался с Владимиром Ильичём и вышел из его комнаты. Но тут, во время нашего разговора, Сталина взяло сомнение: не понял ли Владимир Ильич его согласия таким образом, что действительно момент покончить счёты с жизнью наступил и надежды на выздоровление больше нет? "Я обещал, чтобы его успокоить, - сказал Сталин, - но, если он в самом деле истолкует мои слова в том смысле, что надежды больше нет? И выйдет как бы подтверждение его безнадёжности?" Обсудив это, мы решили, что Сталину надо ещё раз зайти к Владимиру Ильичу и сказать, что он переговорил с врачами и последние заверили его, что положение Владимира Ильича совсем не так безнадёжно, болезнь его не неизлечима и что надо с исполнением просьбы Владимира Ильича подождать. Так и было сделано. Сталин пробыл на этот раз в комнате Владимира Ильича ещё меньше, чем в первый раз, и, выйдя, сказал нам с Бухариным, что Владимир Ильич согласился подождать и что сообщение Сталина о его состоянии, со слов врачей, Владимира Ильича, по-видимому, обрадовало. А уверение Сталина, что, когда, мол, надежды действительно не будет, он выполнит своё обещание, успокоило несколько Владимира Ильича, хотя он не совсем поверил ему: "дипломатничаете, мол"".
Несколько десятилетий подряд записки М.И. Ульяновой пролежали в архиве ЦК КПСС. К ним практически никто не имел доступа. Но, учитывая, что текст отпечатан на машинке, что его правила Мария Ильинична, можно предположить - какая-то часть близких к Марии Ильиничне людей всё же с ним была ознакомлена. Не исключено, что основные эпизоды и подробности рукописи стали достоянием узкого круга лиц из московской публики. Сцена с ядом, конечно же, не могла не привлечь внимания. А поскольку записки не публиковались, то можно себе представить, какими невероятными подробностями и нелепицами обрастала эта история, разжигая воображение даже добропорядочных людей, не располагающих достоверными историческими фактами.
Итак, тяжело и мучительно заболев, Ленин просит одного из своих соратников принести яду, чтобы самому уйти из жизни. Почему его выбор остановился именно на Сталине - другой вопрос, хотя сегодня беллетристы и публицисты настойчиво его дискутируют, всё более утверждаясь в мысли, что из всего ленинского окружения Сталин наиболее подходил для этой цели, поскольку не отличался интеллигентностью и нравственностью. Боялся ли смерти Ленин? Скорее всего, нет. В 1911 году под влиянием известия о самоубийстве Лафаргов он сказал Крупской: "Если не можешь больше для партии работать, надо посмотреть правде в глаза и умереть так, как Лафарги".
Он выступал от имени РСДРП на похоронах Поля Лафарга и его жены Лауры - дочери Карла Маркса. Полю Лафаргу, видному деятелю научного коммунизма, исполнилось 69 лет, Лауре - 66. Супруги держались того мнения, что в старости человек становится бесполезным для революционной борьбы и, считая 70 лет возрастом предельным, покончили с собой, вскрыв вены. Этот случай произвёл на Ленина сильное впечатление.