У антиказачьей идеи были авторы. Началом трагедии послужил какой-то секретный документ. Упоминания о нём содержатся в записках посланных на Дон коммунистов из Москвы, недоумевающих, что это за документ и от кого он исходил. В донесении члена РКП(б) из Замоскворецкого района М.В. Нестерова, командированного ВСНХ в 1919 году в Донскую область для организации совнархоза, говорится: "Я находился в станице Урюпинская, центре Хоперского округа… В ней не было Совета… Ревком, партийная организация также были не выборные, а назначенные сверху. Партийное бюро возглавлялось человеком, абсолютно не знающим быта казачества и… действующим, по его словам, по какой-то инструкции из центра, причём инструкция из центра понималась - как полное уничтожение казачества… Принцип был такой: "Чем больше вырежем, тем скорее утвердится Советская власть на Дону". Никакого разговора, только штык и винтовка…" Доступа к правде не было до самого последнего времени. Ещё в 1988 году, например, писатель А. Знаменский, автор потрясающей книги "Красные дни", утверждал: "Была, оказывается, спецдиректива, разработанная в Донбюро С. Сырцовым, П. Блохиным-Свердлиным, А. Френкелем, А. Белобородовым и другими отъявленными троцкистами".
Действительно, директива Донбюро была, но в развитие той, которая поступила из центра в январе 1919 года. Журнал "Известия ЦК КПСС" опубликовал её в шестой книжке за 1989 год - семьдесят лет спустя. Напомним основные положения этого страшного документа, озаглавленного как "Циркулярное письмо ЦК по отношению к казакам" и заканчивающегося словами "Центральный Комитет РКП". Письмо содержит указания партийным работникам от имени ЦК партии о характере их работы в казачьих регионах. Единственно правильной признаётся самая беспощадная борьба со всеми верхами казачества путём поголовного их истребления.
Перед местными партийными организациями ставилась задача провести против богатых казаков массовый террор, истребив их поголовно. Такой же беспощадный массовый террор предписывалось применить ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. Предлагалось конфисковывать не только хлеб, но и все сельскохозяйственные продукты, определялись меры по уравниванию пришлых с казаками в земельном и во всех других отношениях. Казаки подлежали полному разоружению, право носить оружие получали только надёжные элементы из иногородних. В казачьи станицы вводились вооружённые отряды вплоть до установления там полного порядка. Всем комиссарам, назначенным в казачьи поселения, предлагалось проявлять максимальную твёрдость и неуклонно проводить настоящие указания. В последнем, восьмом пункте письма говорилось: "Центральный Комитет постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли".
Циркулярное письмо породило чудовищное самоуправство со стороны членов Донбюро. Они не замедлили откликнуться на требование центра своей собственной, ещё более жестокой директивой, о которой упоминал писатель А. Знаменский. Её долго скрывали. Наконец увидела свет и она. Приведём её полностью:
"В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний, Донбюро предлагает провести через соответствующие советские учреждения следующее:
1. Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправить их, как заложников, в районный революционный трибунал.
2. При опубликовании о сдаче оружия объявить, что в случае обнаружения по истечении указанного срока у кого-либо оружия, будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников.
3. В состав ревкома ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания, не коммунисты.
4. Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех бежавших казаков, то же относится и к кулакам, всякого без исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания".
"Круги" от директивы центра расходились всё дальше и дальше, узаконивая насилие и репрессии. Они обрушивались уже не только на врагов, не только на белоказачьи части, но и на одну из движущих сил революции - крестьянство. В соответствии с приказом ревкома Южного фронта за подписями Ходоровского, Гиттиса, Плятта и других при каждом полку учреждался временный военно-полевой трибунал, который двигался вместе с наступавшими полками. Являясь органом расправы со всякими контрреволюционными элементами, не принадлежавшими к составу армии (т.е. с крестьянами), трибунал действовал по пути продвижения частей и в местах их расположения. Приказом чётко определялся состав трибунала: политком полка, два члена и один кандидат из полковой парторганизации. Приговор трибунала обжалованию не подлежал. Опрос свидетелей мог иметь место в том случае, если трибунал находил это необходимым.
Дон онемел от ужаса. За Красной Армией шла другая армия - армия ревкомов, особых отделов, чрезвычайных комиссий, ревтрибуналов, и каждый из них был наделён правом расстреливать, казнить, резать. Ненависть к казачеству, якобы контрреволюционному с младенческих пелёнок, огульно переносилась буквально на всё население. Как будто казаки жили вне общества, не имели общенациональных связей с русским народом, а лишь творили безумное и беспросветное зло. Привязанные к своим куреням, снопам, телегам и пашне, они мешали осуществлению планетарных замыслов фанатичных вождей, раздувающих пламя мировой революции, в огне которого должны были исчезнуть целые народы.
Директива ЦК вызвала страх и растерянность: ведь ещё совсем недавно СНК и ВЦИК РСФСР заверяли, что рядовые казаки и офицеры, добровольно перешедшие на сторону Советской власти, освобождаются от преследования и наказания, что никакого посягательства на весь многовековой уклад жизни донского казачества не будет. Напрасно член ЦК и РВС Южного фронта Г.Я. Сокольников в панике отбил телеграмму в Москву: "…Пункт первый директивы не может быть целиком принят ввиду массовой сдачи казаков полками, сотнями, отдельными группами". Только в ночь под Рождество, 25 декабря 1918 года, к Миронову перешли 18 казачьих полков, служивших у белых, и он гарантировал им жизнь. А теперь, согласно директиве, они подлежали расстрелу. Выходило так, что революция сама вкладывала в руки генералов козыри к восстанию казаков. А выступали казаки против Советской власти? Может, они выступали против тех, кто отнимал у них Советскую власть? Против насильственного, по-диктаторски грубого отстранения от сознательной гражданской активности? Ведь декретом Совнаркома от 1 июня 1918 года трудовому казачеству совместно и на равных правах с проживающими на казачьих землях трудовым крестьянством и рабочими предоставлялось право организации Советской власти - войсковых и областных, районных и окружных, станичных и хуторских Советов казачьих депутатов. Но это завоёванное право у казаков отняли, блокировали их, сковали руки назначенчеством, фальсифицированными ревкомами, калёным железом выжигая гласность, народное представительство.
Действительно, что оставалось делать казаку, объявленному вне закона и подлежащему беспощадному истреблению? Что оставалось делать ему, когда его курень передавался другому, а хозяйство захватывалось чужими людьми? Только сжигать свои станицы и хутора и с оружием в руках идти против тех, кто принёс на Дон небывалую, страшную эпоху голода, разорения, эпидемий и смерти. Не было малого посёлка, где бы не страдали казаки. Смущала ли кого-нибудь тактика истребления народа? Нет, ибо "перманентникам" гражданская война в стране представлялась лишь началом. Впереди мерещились 20–25 лет войны на мировой арене.
Уже не было в живых Свердлова, уже пленум ЦК РКП(б) отменил январскую директиву, а верные сподвижники Якова Михайловича, опьянённые успехами, рьяно продолжали намеченную им линию по умерщвлению миллионов казаков. 8 апреля 1919 года Донбюро, возглавляемое С.И. Сырцовым, впоследствии доросшим до поста Председателя Совнаркома РСФСР, а тогда двадцатишестилетним недоучившимся студентом из Петербурга, приняло ещё одно постановление. "Насущная задача, - говорилось в нём, - полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества и о формальной его ликвидации". Адскую машину истребления людей, запущенную Свердловым и работавшую на всю мощь, сразу остановить было не под силу даже Пленуму ЦК партии.
Имена исполнителей человеконенавистнической директивы разных уровней мы знаем. Среди членов Донбюро особо отметим фамилию Белобородова - она ещё нам встретится в связи с кровавыми событиями в Екатеринбурге. Кроме Сырцова исследователь этой темы Евгений Лосев называет ещё одного двадцатилетнего "студента" - Иону Эммануиловича Якира, сына кишинёвского фармацевта, прибывшего на Дон после учёбы в Базельском университете. Став членом РВС 8-й армии, он отдал приказ, согласно которому разрешались расстрел на месте всех имеющих оружие (какой казак без оружия) и даже "процентное уничтожение мужского населения". То есть при захвате станиц спускался план истребления мирных жителей. Никаких переговоров с восставшими Якир не разрешал - только полное уничтожение является гарантией прочности порядка.