Среди безбрежного моря формулировок-клише нет-нет да и попадётся островок фактов, трогающих своим нормальным человеческим подходом к личности героя. Ну, хотя бы вот этот, относящийся к раннему детству. Отец Серго числился в грузинском сословии дворян, но имел всего несколько десятин тощей земли, которую сам же и обрабатывал. Еды семье хватало чуть больше чем на полгода, и отцу будущего революционера и руководителя масс в промежутке между полевыми работами приходилось уходить из родной деревни на перевозку марганцевой руды. Мать Серго вскоре после родов умерла. Трёхмесячного ребёнка забрала к себе тётка. Она выкормила Серго и заменила ему мать. Отец обзавёлся новой семьёй и вскоре умер.
Забегая вперёд, отметим, что в чисто семейном плане злой рок преследовал Серго всю жизнь и даже после смерти. Лишённый родительского тепла в детстве, он и сам не испытал полноты отцовских чувств. Орджоникидзе женился в сибирской ссылке на местной учительнице. Своих детей у них не было. Как свидетельствует А. Антонов-Овсеенко, они взяли на воспитание одного мальчика, но приёмный сын заболел и умер в четырёхлетнем возрасте. Потом Серго с Зинаидой Гавриловной приютили девочку по имени Этери, воспитали её в своей семье. Незадолго до смерти приёмного отца Этери вышла замуж. Её супруг позднее взял себе фамилию Орджоникидзе.
Этери сначала по секрету нашептывала своим знакомым, а потом и во всеуслышание стала говорить, что она родная дочь Серго, что она родилась в результате пылкого, но, увы, скоротечного любовного увлечения отца. Эти разговоры дошли до Зинаиды Гавриловны, которая растила Этери с любовью, как родную дочь, отдала ей часть своей жизни. Вдова Серго предложила Этери с мужем переехать на другую квартиру. Что двигало Зинаидой Гавриловной? Обида? В какой-то мере, да. Этери председательствовала за поминальным столом, потребовала имущество отца - приёмного! Каково было Зинаиде Гавриловне видеть чёрную неблагодарность?
И всё же не это привело её к твёрдому решению избавиться от приёмной дочери. А. Антонов-Овсеенко утверждает, что Этери с мужем были агентами НКВД, с их помощью Сталин следил за каждым шагом Орджоникидзе и его друзей. После смерти Серго молодая пара якобы выискивала в доме все рукописные материалы и передавала их по назначению вместе с книгами, где имелись пометки, сделанные его рукой. Случайно узнав, чем занимаются близкие ей люди, Зинаида Гавриловна пришла в ужас. Говорят, что незадолго до своей кончины она обратилась в ЦК с письмом, в котором просила не допускать Этери к могиле Серго. Есть предположение, что в ведомстве Берии на вдову Орджоникидзе было заведено оперативное дело под грифом "Наблюдение за Шустрой", где фиксировались все разговоры Зинаиды Гавриловны, касающиеся смерти её мужа.
Однако повода для обвинения в нарушении уговора, заключённого у бездыханного тела мужа 18 февраля 1937 года, она не давала. Поэтому ведомство Берии и оставило её в покое, в отличие от других родственников и близких, на которых обрушился шквал репрессий. Зинаида Гавриловна строго хранила в тайне подлинные обстоятельства гибели Серго даже после смерти Сталина. И только перед концом своих дней разговорилась…
Такой финал и в страшном сне не мог присниться спокойному, ласковому мальчику Грише, которого в деревне почему-то любовно называли Серго. Мы оставили его воспитанником у тётки, которая, как только ему исполнилось семь лет, отдала мальчонку в церковно-приходскую школу. После её окончания он поступил было в железнодорожное училище, но через год, вследствие бедственного положения семьи, был вынужден оставить учёбу и вернуться назад в деревню. Однофамилец, учитель Симон Орджоникидзе взял Серго с собой в другую деревню, где помог устроиться в двухклассное училище, которое он закончил весной 1898 года.
Странно, но в этом шикарном издании, приуроченном к 50-летию юбиляра и прочитанном им в гранках, проиллюстрированном редчайшими фотоснимками из семейного архива и фотокопиями уникальных документов, включая секретные полицейские донесения, отсутствует упоминание о том, что Серго, будучи ещё учеником двухклассного Хорагоульского училища, сорвал со стены портрет царя и прилюдно растоптал его - в знак протеста против исключения из училища сына крестьянина-бедняка. Красивый эпизод, с которого якобы начался отсчёт революционной биографии Серго, появится в посвящённых ему детских книгах уже после его смерти, а затем благополучно перекочует и во взрослые. Спрашивается, зачем это было нужно, если жизнь Орджоникидзе и без того богата яркими событиями. Снова сработал привычный стереотип, по которому штамповались иконообразные лики героев прошлого - величественных и неприступных, совершающих героические поступки уже с младенческих лет.
Документально установлено, что впервые на путь революционной борьбы Орджоникидзе встал в пятнадцатилетнем возрасте. Это произошло в 1901 году, спустя год после того, как двоюродный брат Тарасий Орджоникидзе и другой родственник, Павел Мачавариани, отвезли юношу в Тифлис. Там им удалось определить его в фельдшерское училище при городской больнице, а затем по незавидной привилегии круглого сироты устроить на казённый счёт в пансион при этом училище. Годы учебы - 1901-й и 1902-й - были годами участия в работе нелегального социал-демократического кружка. В 1903 году семнадцатилетним юношей он вступает в РСДРП. По поручению Тифлисского комитета партии руководит подпольным "ученическим центром", работает в нелегальной типографии, распространяет запрещённые издания на предприятиях.
Впервые его арестовали в декабре 1905 года. Схватили с поличным - прямо за выгрузкой оружия. За шесть неполных месяцев, проведённых в Сухумской тюрьме, - три голодовки. Последняя - особенно упорная. Встревоженные состоянием здоровья девятнадцатилетнего упрямца, друзья на воле собрали значительную сумму денег, чтобы арестанта выпустили на поруки под залог. Прокурор дрогнул, и вот уже выпущенный до суда из тюрьмы арестант спешит из Сухуми в Тифлис. Снова митинги, листовки, собрания нелегальных кружков. И слежка - каждодневная, непрерывная, с угрозой нового ареста. Серго скрывается за границу. В Берлине намеревается поступить в университет, но с Кавказа приходит весть о разгроме большевистских организаций. Молодой революционер возвращается на родину, устраивается фельдшером на нефтяных промыслах в Баку. Через некоторое время он - член восстановленного Бакинского городского комитета. Арест, освобождение, снова арест.
В ноябре 1907 года - новый, четвёртый по счёту арест. Баиловская тюрьма. Та самая, куда вскоре водворят и Сталина. Здесь они встретятся. Впервые? Нет, знакомство состоялось раньше - в июне 1906 года, в тёмной подвальной комнате женского училища, выходившей на бывший Михайловский (позже Плехановский) проспект. Здесь размещалась редакция большевистской газеты "Дро" ("Время"), которой руководил Сталин. Следующая их встреча состоялась весной 1907 года в Баку, когда Серго вернулся из Берлина. И вот судьба снова свела их в одной тюремной камере.
В апреле 1908 года Орджоникидзе предстал перед особым присутствием тифлисской судебной палаты, заседавшем в Баку. Приговор был суров - лишение всех прав состояния и вечная ссылка в Сибирь. Но это было ещё не всё. Летом того же года этапным порядком его отправили в Батуми для суда по делу 1905 года, связанным с провозом оружия. Продержав в батумской тюрьме до сентября, власти направили его для суда в Сухуми. Там он получил дополнительно год заключения в крепости.
После отсидки - несколько месяцев пересылки с этапа на этап, из одной пересыльной тюрьмы в другую. Местом поселения Орджоникидзе была назначена деревня Потаскуй Пинчугской волости Енисейской губернии Приангарского края. Тмутаракань, конец света. Три чёрные избы с одной стороны просеки, четыре - с другой. Слева - стан Погорюй, справа - заимка Покукуй. Через два месяца после прибытия к месту вечного поселения Орджоникидзе своими руками сработал челн и рискнул отправиться на нём до глухой даже по сибирским понятиям заимки Дворец, откуда по едва заметной тропинке между двумя трясинами выбрался к первому жилью.
Беглец благополучно прибыл в Баку, а через некоторое время большевистская организация направила его в Персию, где под влиянием революции 1905–1907 годов вспыхнули массовые выступления беднейших слоёв населения. Орджоникидзе возглавил боевую дружину, пришедшую на помощь повстанцам, участвовал в походе революционного отряда, выступившего против шахсеванских вождей. Находясь в Персии, Серго держал тесный контакт с Лениным, с заграничным большевистским центром. Он организовал транспорт заграничной большевистской литературы в Россию через Персию, вёл систематическую переписку с Лениным, постоянно читал его газету "Социал-демократ".
В одном из её номеров прочёл короткое сообщение: в Париже готовится к открытию партийная школа, профессиональные революционеры смогут там пополнить свои теоретические знания. Возвратившись из Персии в Баку, он оттуда уезжает в Париж, где прямо с вокзала направляется на квартиру Ленина. "Раз приходит консьержка и говорит: "Пришёл какой-то человек, ни слова не говорит по-французски, должно быть, к вам", - напишет впоследствии в своих воспоминаниях Н.К. Крупская. - Я спустилась вниз - стоит кавказского вида человек и улыбается. Оказался Серго. С тех пор он стал одним из самых близких товарищей".