В это же время в южных уездах Воронежской губернии продотрядами проводится оживлённая работа по сбору продразвёрсток. Но реквизиции хлеба, как и летом – осенью 1920 года, проходят отнюдь не в рамках законности, опять появляются случаи перегибов. Например, в Митрофановской и в Креничанской волостях Острогожского уезда продотряды, несмотря на неоднократные предупреждения местных волревкомов, при изъятии хлеба производили самочинные обыски в сундуках крестьян. При этом продармейцы забирали на собственные нужды вещи домашнего обихода селян, их бельё, разную одежду, обувь. Местные волревкомы посылают в райревкомы жалобы на действия данного продотряда, требуя пресечь подобного рода непорядочные действия. Но райревком молчит. В Новокалитвенской волости продотряд творит подобный произвол. Местный ревком предупреждает начальство продотряда о негативных последствиях подобного беспредела. Но на продармейцев это не действует. Тогда райревком посылает на них жалобу в острогожский уисполком. Но каких-либо адекватных мер по отношению к продотряду за этим опять не последовало.
18 и 19 января 1921 года в Старокалитвенской волости работал продотряд под руководством некого Кривопуста. Помимо изъятия хлебных продуктов, продотрядом забирались одежда и бельё даже в семьях красноармейцев. Местные коммунисты заявили Кривопусту о недопустимости подобных явлений и предъявили требование о возвращении незаконно присвоенных вещей. Между тем, одежда и прочие вещи крестьянам не были отданы обратно. В последующем Кривопуст нагло потребовал в письменном обращении к старокалитвенскому волисполкому предоставить в его распоряжение несколько мужских полушубков и пять пар валенок для прибывшего нового продотряда. Эти вещи Кривопуст просил реквизировать во временное пользование у местного населения. Подобные случаи произвола при сборе продразвёрсток были не единичны. Они, по сути, подрывали авторитет советской власти в глазах крестьян и этим самым вызывали возмущение и негодование местного населения.
Необходимо также отметить, что и красноармейцы расквартированных в южных уездах частей нередко совершали противозаконные действия в отношении местного населения. Так, например, красноармейцами 2-го кавполка в селе Ровеньки Острогожского уезда у местного населения были отобраны многие вещи домашнего обихода. Составленная позднее местным райревкомом перепись забранных вещей состояла из 33 листов. Жители слобод Юдиной и Костомаровой были также ограблены красноармейцами. Как правило, подобными самовольными и безнаказанными действиями красноармейцы настраивали против себя местное население. В итоге разрозненные отряды колесниковцев в глазах многих воронежских крестьян являлись единственной силой, способной защитить их от произвола продотрядов и красноармейцев.
Между тем сбор продразвёрсток по южным уездам проходил совсем не так как было запланировано уездными продорганами. В некоторых острогожских волостях продовольственная работа шла средними темпами. В Богучарском уезде ряд волостей смогли выполнили хлебную развёрстку лишь на 30 %. Результаты сбора продразвёрсток по Воронцовской, Гаврильской, Гнилушенской, Журавской, Казинской, Мамоновской, Нижнекисляйской, Семеновской и Шестаковской волостям Павловского уезда к 25 января 1921 года выглядели так: выполнено зернового хлеба 70 914 пудов, осталось выполнить – 56 192 пуда; по пшенице выполнено 6390 пудов, не выполнено 1356 пудов; по разной птице выполнено 551 пуд, не выполнено – 736; по говядине – выполнено 3930 пудов, не выполнено – 1480 пудов; по свинине – выполнено 1 140 пудов, не выполнено – 1866 пудов, по муке – выполнено 477 пудов, не выполнено – 9910 пудов. В итоге ни одна из самых важных развёрсток не была полностью выполнена в Павловском уезде.
Большинство крестьян не могло рассчитаться по продразвёрсткам из-за скудости своих продовольственных запасов. Поневоле приходилось им вступать в конфликт с продотрядами. В отношении волостей, срывающих выполнение продовольственного плана, советские органы власти принимали чрезвычайные меры. Так, некогда мятежная Старокалитвенская волость по решению местного райревкома разбивалась на четыре района (по числу сёл в волости). В данные районы рай-ревком направлял своих ответственных работников, которые должны были содействовать скорейшему выполнению продразвёрстки.
Жёсткое и ускоренное проведение продразвёрстки ухудшило и без того нелёгкое положение воронежских крестьян. Непродуманные продовольственные реквизиции опустошили амбары, сараи и погреба павловских, острогожских и богучарских земледельцев, оставив их по сути дела, без средств к существованию. В волостях южных уездов Воронежской губернии стала нарастать угроза голода. Многие крестьяне, покинув свои сёла, целыми семьями начали уходить в поисках пропитания на хлебородную Донщину. Те же, кто остался на своей земле, стали пускать под нож последних лошадей. Большинство крестьян ело конину уже без хлеба.
Местные волисполкомы начинают бить тревогу в связи с большим недостатком продуктов питания в их волостях. В уездные центры бесперебойно идут просьбы о продовольственной помощи. Но запасы местных упродкомов слишком скудны. Например, отпущенная острогожскими властями проднадбавка составляла 70 тонн на волость, что было далеко не достаточно для удовлетворения голодающих. В обострении продовольственной проблемы советские власти винят прежде всего кулачество, которое, согласно их утверждению, прячет хлеб от "пухнущей с голоду бедноты". Местные волкомячейки призывают продкомиссии обеспечить хлебом голодающее население за счёт выкачки продовольственных излишков у зажиточного крестьянства.
Единственной опорой советской власти на селе в это время являются местные коммунисты, семьи красноармейцев и бедняки. Данные категории населения даже в чрезвычайных условиях голода по мере сил снабжаются некоторыми продуктами питания и отоплением. Это снабжение осуществляют в первую очередь местные волисполкомы. Причём проводятся данные мероприятия путём перераспределения продовольствия и дров у местного населения, то есть фактически за счёт простых крестьян. Но подобными мерами советская власть, естественно, не могла укрепить свое влияние на селе, а скорее наоборот, настраивала против себя широкие массы крестьянства, и в первую очередь крестьянина-середняка. Именно данная категория крестьянства больше остальных пострадала от неурожая, нескончаемых продразвёрсток и произвола местных органов власти. Доведённые до отчаянного положения середняки готовы были при первом же удобном случае поддержать любую силу, способную облегчить их положение. И вскоре этот случай им представился.
В конце января 1921 года о себе снова напомнил Иван Колесников. После своего смелого рейда по волостям Богучарского и Острогожского уездов 19–24 декабря 1920 года вожак воронежских повстанцев вернулся обратно в Старобельский уезд Харьковской губернии (ныне Луганская область) и там занял район Золотой Колодец – Степаново, к северу от станции Гришино. В течение первой половины января 1921 года красные части предпринимали целый ряд военных экспедиций против отряда Колесникова, которые вследствие "отсутствия достаточной энергии и связности" не дали больших результатов. Неоднократно рассеиваемые и нёсшие потери колесниковцы по-прежнему сохраняли целостность и боеспособность своих сил. Действия отряда Колесникова вызвали серьёзное беспокойство у командующего войсками Украины и Крыма М.В. Фрунзе. 13 января 1921 года он издаёт даже специальное приказание, согласно которому для ликвидации повстанческого отряда создавался летучий отряд из частей 2-й Донской стрелковой дивизии. В этом документе особо оговаривалось, что действия летучего отряда "должны отличатся решительностью и настойчивостью". Основная задача летучего отряда – "не распыление банды, а полное истребление". "Преследование вести, не ограничиваясь какими бы то ни было рубежами или границами". Ликвидировать отряд Колесникова летучему отряду надлежало в кратчайший срок, так как в это время к границам Воронежской губернии стремительно приближались отряды Нестора Махно. Известный анархист мог использовать колесниковцев как новые кадры для своей армии.