2.
Дальнейшему развенчанию идея государства подвергается в пророческих книгах. Библейские пророки выступают прежде всего как решительные разрушители языческого обоготворения государства. Царебожие и царепреклонение находит в лице пророков строгих и беспощадных обличителей. "Я на тебя фараон, царь египетский, большой крокодил, который, лежа среди рек своих, говоришь: моя река и я создал ее. Но я вложу крюк в челюсти твои и к чешуе твоей прилеплю рыб из рек твоих и вытащу тебя из рек твоих со всей рыбою рек твоих, прилипшею к чешуе твоей. И брошу тебя в пустыне, тебя и всю рыбу из рек твоих. Ты упадешь на открытое поле, не уберут и не подберут тебя; отдам тебя на съедение зверям земным и птицам небесным. И узнают все обитатели Египта, что я Господь". Тварность, а следовательно, ничтожество и бренность царей противопоставляется, таким образом, могуществу Бога. И возвеличание этой тварности до пределов абсолютного считается не только делом греховным, но и жизненно нелепым. "Сын человеческий! скажи начальствующему в Тире: так говорит Господь Бог. за то что вознеслось сердце твое и ты говоришь: "Я Бог, восседаю на седалище Божием, в сердце морей", и будучи человеком, а не Богом, ставишь ум свой наравне с умом Божиим… за то, так говорит Господь Бог: так как ты ум твой ставишь наравне с умом Божиим, хотя приведу на тебя иноземцев, лютейших из народов, и они обнажат мечи свои против красы твоей мудрости и помрачат блеск твой. Низведут тебя в могилу и умрешь в сердце морей смертью убитых. Скажешь ли тогда перед твоим убийцей: я Бог, тогда как в руке, поражающей тебя, ты будешь человек, а не Бог". Так меркнет перед величием абсолютного земные "печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты".
Однако проповедь пророков не останавливается на борьбе с царебожеством. Она идет гораздо далее и приобретает характер развенчания государства вообще. По воззрениям пророков, божественная воля не только разрушает троны тех, которые вообразили себя богами, но как бы существует некоторый общий закон, по которому всякая земная слава и всякое земное величие предназначены особым, мистическим путем к развенчанию и разрушению. Справедливо обратить ко всем царям и народам слова пророка Иеремии: "Скажи царю и царице: миритесь, сядьте пониже, ибо упали с головы вашей венец славы вашей. - Ибо грядет день Господа Савоофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное - и оно будет унижено. И на все кедры ливанские, высокие и превозносящиеся, и на все дубы васанские, и на все горы и на все возвышающиеся холмы, и на все вожделенные украшения их. И падет величие человеческое, и высокое людское унизится. Бог вообще определил "посрамить надменность всякой славы", "унизить все знаменитости земли", "твердыню высоких стен" "обрушить, низвергнуть, повергнуть на землю в прах". "Сними с себя диадему и сложи венец" так как "униженное возвысится и высокое унизится". Это для того, чтобы никакие дерева при водах не величались высоким ростом своим и не поднимали вершины своей из среды толстых сучьев и чтобы не прилеплялись к ним из-за высоты их дерева пьющие воду; ибо все они будут преданы смерти". И никакая мудрость, никакая наука не помогут, как не помогла халдейская мудрость Вавилону. "Сиди, молча, и уйди в темноту, дочь Халдеев: ибо вперед не будут называть тебя госпожою царств… Мудрость твоя и знание твое, они сбили тебя с пути. И ты говорила: "Я и никто, кроме меня". И прийдет на тебя бедствие; ты не узнаешь, откуда оно поднимается, и нападет на тебя беда, которой ты не в силах будешь отвратить и внезапно прийдет на тебя пагуба, о которой ты не думаешь. Оставайся же с твоими волшебствами и с множеством чародейств твоих, которыми ты занималась от юности твоей; может быть, пособишь себе, может быть, устоишь. Ты утомлена множеством советов твоих; пусть же выступят наблюдатели небес и звездочеты и предвещатели по перволуниям и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе. Вот они, как солома: огонь сжег их; не избавили души своей от пламени, не осталось угля, чтобы погреться, ни огня, чтобы посидеть перед ним".
Поэтому для религиозно настроенного человека нельзя полагаться на государство, как нельзя полагаться и на человека. "Проклят человек, который надеется на человека". "Горе тем, которые идут в Египет за помощью, надеются на коней и полагаются на колесницы, потому что их много, и на всадников, потому что они весьма сильны… И египтяне люди, а не Бог: и кони их плоть, а не дух. И прострет руку Господь и споткнется защитник и упадет защищаемый и все вместе погибнут". Такое миросозерцание не располагает к строительству земных дел и разочаровывает в уповании на силу земного государства. Но если бы пророки не шли еще дальше, они не создавали бы отвращения по отношению к государству. На самом деле они делают и дальнейшие шаги, которые ведут от простого безразличия к земной политике к прямому отвержению политики, как дела нечестивого и греховного. По их воззрениям, государства земные являются не только продуктом мирской суеты, они суть, кроме того, продукты человеческого греха. В Библии родится тот взгляд на земное государство, которому суждено было сыграть такую выдающуюся роль в христианской политике - взгляд на государство, как на приют нечестивых, как на царство духа тьмы. Можно сказать, что отдельные, последующие, столь прославившиеся формулировки этого взгляда прямо имеют библейское происхождение и только были подробнее развиты последующими христианскими мыслителями. Так, в Библии, государство приобретает прежде всего звериный облик - облик змея, аспида, дракона. Оно начинает рисоваться как некое страшное чудовище. "В тот день поразит Господь мечом своим тяжелым и большим и крепким Левиафана, змия прямо бегущего и Левиафана, змия изгибающегося, и убьет чудовище морское". Оно объявляется обиталищем воров и убийц. Знаменитая Августинская "шайка разбойников" впервые ведь упомянута в Библии. "Не содеялся ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя мое!". Здесь также брошена мысль, послужившая темой для известных рассуждений Августина о том, может ли называться государством и то государство, которое не служит Господу. "Горе тому, кто строит дом свой неправдою и горницы свои беззаконием… кто говорит: "Построю себе дом обширный и горницы просторные" и прорубает себе окна и обшивает кедром и красит красною краскою. "Думаешь ли ты быть царем потому, что заключил себя в кедр". Здесь критика эмпирических несовершенств государства переходит в отвержение самой идеи государства как земного учреждения.