Я же, наоборот, чувствовала, как капельки пота заливают мне лицо и смачивают носовые платки в моем корсаже.
— Не можем ли мы поговорить с гражданином Альбитом, депутатом, — сказала Сюзан очень тихо, когда мы очутились возле молодого человека.
— Что? — прокричал он.
— Депутат Альбит, — прошептала Сюзан еще тише.
— Все собравшиеся здесь хотят попасть к нему на прием. Вы уже записались, гражданка?
Сюзан покачала головой.
— А как это сделать?
— Нужно написать свое имя и сущность дела на листке бумаги. Если не умеете писать, то обращайтесь за помощью ко мне. Это стоит… — он смотрел на нас оценивающим взглядом.
— Мы умеем писать, — сказала Сюзан.
— Вон на том подоконнике гражданки найдут листки бумаги и гусиные перья, — сказал якобинец, показавшийся мне архангелом, стерегущим двери рая.
Когда мы пробрались к окну, Сюзан быстро заполнила начало листка: «Имена — Сюзан и Бернардин-Эжени-Дезире Клари». Повод нашего прихода сюда… Мы растерянно посмотрели друг на друга.
— Напиши все, как есть, — сказала я.
— А вдруг он нас не примет, — прошептала Сюзан.
— Вероятно, прежде, чем нас принять, он наведет справки. Здесь, мне, кажется, все не так просто.
— Да. Здесь все не просто, — выдохнула Сюзан и написала: «Повод гражданина Этьена Клари».
С листком в руках мы двинулись вновь к якобинцу-архангелу. Он окинул листок быстрым взглядом, проворчал: «Подождите» и исчез за дверью. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вернулся.
— Вам придется подождать. Депутат вас примет. Вас вызовут.
Вскоре дверь приоткрылась, и кто-то сказал что-то в щель нашему архангелу. Он повернулся к толпе и прокричал: «Гражданин Жозеф Пети». Я увидела, как со скамейки в глубине комнаты поднялся пожилой человек, державший за руку маленькую девочку. Мы с Сюзан заняли освободившиеся места на скамье.
— Посидим, — сказала я. — Нас могут позвать еще не скоро.
Места, которые мы заняли, были не так уж удобны, но мы хоть могли опереться о стену и дать отдых спине и ногам. Я огляделась. Невдалеке от себя я увидела нашего сапожника, старого Симона. Я сразу вспомнила его сына, молодого Симона с его кривыми ногами. Как он ковылял еще недавно! Недавно, всего полтора года…
Всего полтора года тому назад я видела это и не забуду до самой смерти. Наша страна была осаждена со всех сторон армиями неприятеля. Соседние державы не желали признавать Республику. Поговаривали, что армия Республики не сможет долго удерживать неприятеля. Однажды утром я проснулась от того, что под окном раздавалась песня. Я выскочила из кровати и выглянула в балконную дверь. И я увидела!.. Они шли с песней мимо нашего дома, эти парни! Марсельские добровольцы! Они тащили с собой три пушки из нашей крепости. Они не хотели явиться с пустыми руками к военному министру Республики.
Кое-кого из них я знала: два племянника нашего аптекаря, Леон — приказчик из нашего магазина, который всегда так красиво упаковывал купленный товар… В конце колонны ковылял Симон-младший на своих кривых ногах. Он так старался не отстать и даже шагать в ногу со всеми!
Он ковылял вслед за тремя сыновьями нашего банкира Леви, которые пошли вместе со всеми сыновьями Франции отстаивать Права человека и которые надели для этого свои воскресные костюмы.
— До свиданья, граждане Леви, — крикнула я, и все три брата обернулись и помахали мне.
А за ними шли еще и еще парни. Сын нашего булочника, рабочие из портовых кварталов. Я увидела их синие блузы и услышала стук их деревянных башмаков.
Они пели новую песню, которая возникла однажды у нас в городе, и я запела вместе с ними: «Вперед, сыны Отчизны!..»
Рядом со мной появилась Жюли, мы рвали розы, которые вились по балкону, и бросали в толпу.