Розы давно уже увяли, голые ветви деревьев четкими силуэтами рисовались на бледно-голубом небе. Был один из осенних дней, когда чувствуется умирание природы. И может быть именно такое настроение в природе дало мне возможность мыслить особенно четко и ясно.
Я бросила салфетку, на которой собиралась вышить очередную букву «Б» — «Бонапарт».
— Мне нужно поехать в Париж, — сказала я. — Я знаю, что это сумасбродство и никто мне этого не разрешил бы, но мне нужно поехать.
Мари, занятая лущением гороха, не подняла головы.
— Если тебе нужно поехать, то поезжай. Только как?
Я смотрела на жучка, который полз по столу. Его крылья отливали бронзой.
— Очень просто! Мы одни, и я завтра могу уехать дилижансом.
— У тебя достаточно денег? — спросила Мари.
— Мне хватит, если я остановлюсь в недорогой гостинице не больше, чем на два дня. Если я задержусь, следующие две ночи я могу провести в зале ожидания на почте. Там наверняка есть диван или скамьи.
— Я думала, что у тебя порядочно денег, — сказала Мари, впервые посмотрев на меня. — Твои деньги в комоде под ночными сорочками…
Я покачала головой.
— Нет. Я отдала их одному человеку.
— Где ты остановишься в Париже?
Жук все ползал по столу. Когда он добрался до края, я повернула его, и он вновь деловито пополз к другому краю.
— В Париже? Я еще не думала об этом, — сказала я задумчиво. — Это будет зависеть от разных обстоятельств. Правда?
— Вы же обещали маме, что не поженитесь, пока тебе не исполнится шестнадцати лет, и все-таки ты хочешь ехать в Париж?..
— Мари, если я не поеду сейчас, то потом может быть поздно. Тогда вообще свадьбы может не быть. — Я вдруг поняла, что высказала мысль, которая иногда приходила мне в голову, но которую я глушила в себе, не давая ей оформиться.
Горох в руках Мари с легким треском падал в миску.
— Как ее зовут? — спросила Мари. Я пожала плечами.
— Я не знаю, не уверена. Может быть это м-м Тальен, но может быть и другая — любовница Барраса. Ее зовут Жозефина. Она бывшая графиня. Но я совсем не уверена! Мари, не думай о нем плохо! Он так давно меня не видел! Когда он меня увидит…
— Да, — сказала Мари. — Ты права. Тебе нужно поехать в Париж. Мой Пьер ушел в армию и не вернулся. У меня уже был маленький Пьер, когда я написала большому Пьеру, что вынуждена отдать ребенка на воспитание, а сама поступить к вам кормилицей, так он мне даже не ответил. Мне бы тоже нужно было поехать к нему.
Я знаю историю Мари. Она так часто мне ее рассказывала, что я знаю все подробности этой несчастной любви. История о неверности Пьера подчас кажется мне нашей семейной легендой.
— Ты не могла поехать к нему, он был очень далеко.
— Поезжай в Париж. Первые две ночи ты проведешь у моей сестры, а там посмотришь.
— Да, там увидим, — сказала я, вставая со скамьи. — А сейчас я пойду в город и узнаю, когда завтра утром уходит дилижанс. — Я положила жука на траву.
Вечером я уложила чемодан. Это был очень старый потрепанный саквояж, так как остальные взяли с собой все уехавшие члены семьи. Я положила мое голубое платье, которое мне сшили к свадьбе Жюли. Мое самое лучшее платье! Я хотела надеть его, идя к м-м Тальен, где я надеялась встретить Наполеона.
Утром на другой день Мари проводила меня к дилижансу. Я, как во сне, проделала знакомый путь до центра города. Как в прекрасном сне, когда уверен, что то, что ты делаешь, делаешь правильно. В последний момент Мари дала мне большой золотой медальон.
— У меня нет денег. Все, что я зарабатываю, я отсылаю маленькому Пьеру, — сказала она тихо. — Возьми медальон. Он золотой. Твоя мама подарила мне его в тот день, когда я отняла тебя от груди. Ты сможешь продать его, Эжени.
— Продать его? — удивилась я.