А что мне постоянно повторяют сыновья? Что нужны связи, что нужно стать известным Робеспьеру, а потом вот как это кончается, вот, к чему это приводит! — Она гневно ударила рукой по столу. — Это приводит в тюрьму!
Я опустила голову.
— Ваш сын, мадам, Наполеон — гений!
— Да, увы! — она поправила пламя свечи.
— Нужно узнать, где он находится, и помочь ему, — сказала я, глядя на Жозефа.
— Но вы же знаете, что мы маленькие люди и не имеем связей, — захныкала м-м Летиция.
Я смотрела на Жозефа. Он молчал, зато заговорил Люсьен:
— Военный комендант города должен знать, куда поместили Наполеона.
Люсьен считается будущим поэтом и мечтателем.
— Как зовут военного коменданта? — спросила я.
— Полковник Лефабр, — ответил Жозеф. — Но он терпеть не может Наполеона, так как Наполеон весьма нелестно отозвался о нем в своем плане и лично ему указал на безобразное состояние укреплений.
— Завтра я пойду к нему. М-м Буонапарт, приготовьте смену белья и что-нибудь поесть. Упакуйте все и пришлите мне завтра утром. Я отнесу пакет полковнику и попрошу передать Наполеону. И вообще, буду просить…
— Благодарю, синьорина, благодарю, — бормотала м-м Летиция по-итальянски.
Вдруг мы услышали крик, плеск воды, потом кто-то заплакал, и, наконец, — ликующий крик Каролины:
: — Мама, Жером свалился в корыто!
Пока м-м Летиция доставала из корыта своего младшего сына и, предварительно отшлепав, приводила его в порядок, я собралась домой. Жозеф пошел надеть сюртук, чтобы проводить меня. Люсьен тихонько шепнул:
— Вы очень добры, м-ль Эжени! Мы не забудем, что вы для нас сделали!
Я вдруг испугалась завтрашнего визита к полковнику. Чем-то он окончится…
Прощаясь, м-м Летиция сказала, что утром пришлет ко мне Полетт со свертком для Наполеона. Она оглядела комнату и вдруг сказала:
— А где Полетт? Она пошла на полчаса к подруге вместе с Элизой, но их нет дома весь вечер.
Я вспомнила размалеванное лицо Элизы. Она, наверное, сидит со своим дружком в какой-нибудь таверне. А Полетт? Она ведь ровесница мне!
Потом мы с Жозефом шли в молчании через весь город. Я вспомнила вечер, когда он провожал меня из Дома Коммуны. С тех пор прошло около четырех месяцев… Тогда все и началось. До того вечера я была еще ребенком, хотя и воображала себя взрослой. Сегодня я знаю, что взрослой становишься тогда, когда полюбишь.
— Они не посмеют гильотинировать его, — сказал Жозеф, когда мы уже подходили к дому. — В крайнем случае, как военного, его могут расстрелять.
— Жозеф!
При свете луны было видно, как за один вечер заострились черты его лица. И все-таки я интуитивно чувствовала, что он не любит брата. Да. Не любит. А может быть, даже ненавидит. Потому что Наполеон, младший брат — Наполеон, устроил его, старшего, на службу, потому что Наполеон заставляет его жениться на Жюли, потому что Наполеон…
А Наполеон говорил мне когда-то: «Мы очень дружны, мы любим друг друга, и что бы ни случилось, в радости, в беде, будем всегда стоять друг за друга!»
— Спокойной ночи, Жозеф!
— Спокойной ночи, Эжени!
Я вошла в дом незамеченной. Жюли уже была в постели, но свеча горела. Жюли ждала меня.
— Ты была у Буонапартов, правда?
— Да, — ответила я, снимая платье. — Они живут в ужасной квартире, м-м Летиция стирает поздно вечером, а Жером, невыносимый ребенок, упал в корыто, а Элиза и Полетт проводят вечера на улицах с мужчинами. Спокойной ночи, спи, Жюли!
За завтраком Этьен сказал, что нужно отсрочить свадьбу, потому что он, Этьен, не желает иметь родственника — якобинца. Эта свадьба нанесет урон торговле и уронит семью в глазах окружающих.
Жюли расплакалась и запротестовала:
— Не смейте откладывать мою свадьбу! — потом она убежала наверх и заперлась в нашей комнате.
Со мной о Наполеоне они не говорили, так как кроме Жюли никто не догадывается, как я к нему привязана.