С этого момента вся ответственность за исход кампании безусловно легла на плечи рыцарей, а земгальское войско оказалось деморализованным еще до вступления в земли противника, так как его предводитель настаивал на прекращении похода. Зрелище, представшее перед войском в Литве, усилило этот эффект. Вошедшая в страну армия обнаружила лишь опустевшие деревни. Было ясно, что опытный в войнах с литовцами земгальский князь оказался прав, вместо добычи войско ждет засада. Виестурс вновь торопится уйти. Каждый камень, каждое деревце в чужой земле - союзники литовцев, лучше знающего местность. И немцы уже не рвутся в бой, а стремятся побыстрее покинуть ощетинившийся край. Но было уже поздно.
"Литовцы окружили их со всех сторон на своих быстрых конях, - пишет Генрих Латвийский. - По своему обыкновению стали носиться кругом то справа, то слева, то убегая, то догоняя, и множество людей ранили, бросая копья и палицы. Далее, тевтоны сплотились одним отрядом, прикрывая войско с тыла, а семигаллов пропустили вперед. Те вдруг бросились бежать один за другим, стали топтать друг друга, иные же направились в леса и болота, и вся тяжесть боя легла на тевтонов. Некоторые из них, храбро защищаясь, долго сражались, но так как их было мало, не в силах были сопротивляться такой массе врагов. Были там весьма деятельные люди, Гервин и Рабодо, со многими другими: одни из них после долгого боя пали от ран, другие взяты в плен и уведены врагами в Литву, иные же спаслись бегством и вернулись в Ригу сообщить, что произошло".
В столь поспешном и позорном бегстве земгальского войска вряд ли следует обвинять Виестурса. Такой исход был предопределен еще во время совета в военном лагере у границы. А настоявшим на походе рыцарям пришлось жизнями и пленом заплатить за тактическую недальновидность своих командиров. Страшное поражение не просто стало "песней слез" для рижан, но и явилось причиной глубокой трещины в немецко-земгальских отношениях. Немцы обвинили в поражении Виестурса, хотя их собственная вина была не меньше, и отказали ему в дальнейшей помощи, что фактически означало разрыв военного союза. Ответный набег литовцев он уже отражает самостоятельно, показав, впрочем, что в разборках со старым врагом вполне может обойтись без помощи немецких рыцарей. Из отнятой у врага добычи он посылает часть в дар епископу Альберту, пытаясь наглядно продемонстрировать это, а также восстановить прежние отношения. Но, по-видимому, дары остались без ответа. Епископ вдруг вспомнил, что Виестурс - язычник, и союз с ним не может быть на благо христианской церкви. Хотя все пять лет его существования рижскому епископу вовсе не мешала религиозная приверженность земгальско-го князя. Но не зря князь земгалов по праву считается самым умелым политиком Прибалтики того времени. Два года спустя, оставив надежду на возвращение к союзу с Ригой, он заключает союз со своими прежними противниками - Полоцком и Литвой.
Заговор князей Межотне
По возвращении епископа в Ливонию с его пилигримами, пришли к нему семигаллы из Мезиотэ просить помощи против литовцев. И сказал епископ: "Если вы захотите креститься и принять законы христианства, то мы окажем вам помощь и примем вас в братское общение с нами". И сказали те: "Мы не смеем креститься из-за дикости других семигаллов и литовцев, разве только ты пошлешь к нам в замок своих людей и этим защитишь нас от нападков; оставшись с нами, они могут и совершить над нами таинство крещения и научить нас законам христианским". И понравилась епископу с рижанами их мысль, и отпустил он с ними своих послов спросить согласия тех, что остались дома.
Генрих Латвийский, "Хроника Ливонии"
Стоял один из погожих дней лета 1219 года. Солнце клонилось к закату. Ласковые лучи обнимали крепкие стены земгальского замка Тервете. Замок высился на холме, на правом берегу спокойной реки. Река, берега которой поросли высоким камышом, тоже носила название Тервете. Благословенный и тихий край. Зеленые луга и бескрайние леса окружали твердыню, возведенную здесь умелыми человеческими руками. Редкие облака медленно проплывали со стороны янтарного моря. Толстые бревна, из которых были сделаны стены и башни неприступного замка, казалось, излучали особую силу, придающую уверенность обитателям замка. Над прямоугольными срубами башен возвышались крепкие двухскатные крыши, могущие защитить защитников стен от стрел и камней. Башни соединялись между собой стенами.
Бревенчатые стены тянулись вдоль земляной террасы, опоясывающей холм и укрепленной бревнами. Над стенами также виднелись крыши. Под их защитой обитатели замка могли незаметно передвигаться. Но, если бы враг захотел дойти до стен, то ему понадобилось бы перебраться через высокий земляной вал и преодолеть глубокий ров, вырытый перед замком.
Крепок был замок Тервете. Уже давно враги не отваживались появляться под его стенами. В замке находились палаты самого Виестурса, властителя земгалов. Здесь же жили его верные дружинники и родичи.
С высокого замкового холма далеко просматривались все окрестности. Кое-кто говорил, что видно оттуда чуть ли не всю Земгалию. Тихо стояли леса, словно утомленные долгим днем. Но вот дозорный с башни увидел белую пыль, поднятую копытами двух или трех всадников. Кони мчались быстро, приближаясь к замку. Дозорный, молодой воин, окликнул дружинника постарше:
- Скачет кто-то!
Старший приставил ладонь ко лбу, чтобы солнце не мешало смотреть. Молча понаблюдав за дорогой, он кивнул головой:
- Гонцы. Да больно спешат. Уж не литовцы ли порубежные пожаловали к нам? Давно было тихо, и ничего оттуда не слыхать. Пойду к воротам, встречу гостей.
Спустя короткое время в замок въехали трое воинов, вооруженные длинными копьями. Старший княжеский дружинник вопросительно посмотрел на бородатого воина, ехавшего впереди:
- С чем пожаловали?
- К князю Виестурсу от его родича Медведя с важными вестями из Межотне! Объявились там крестоносцы!
Ни слова не говоря, дружинник поспешил в покои князя. Очень скоро на крыльцо вышел сам Виестурс. На нем была боевая кольчуга и прусский шлем. На поясе - длинный тяжелый меч. Глаза цепко глядели на гонцов, брови нахмурены. Виестурс, в волнении поглаживая бороду, прямо спросил:
- Какие вести?
Гонцы, которые уже сошли с коней, поклонились:
- Родич твой, Медведь, чье селение неподалеку от Межотне, послал нас к тебе сказать, что Межотне уже не принадлежит земгалам.
Виестурс попробовал пошутить:
- Куда же все подевались? Или от литовцев попрятались, по лесам разбежались? На кого замок-то оставили?
- Не шути князь, люди епископа Альберта пришли с большим войском. Железные всадники с крестами. Почти всех, кто был в замке, они обратили в свою веру.
Лицо Виестурса покраснело от гнева:
- Издавна живут земгалы на своей земле и придерживаются веры отцов. Что же, никто не сопротивлялся? Сдали замок немцам?
- Они добровольно крестились. И старейшины с ними. Говорят, что они до этого отправляли гонцов в Ригу, просили епископа защитить Межотне от нападений литовцев и других земгалов. Епископ привел крестоносцев и своих жрецов. Все воины из Межотне, все женщины и дети теперь покорны новому богу. А в замке немцы оставили своих воинов. Медведь не верит чужеземцам. Они хотят сделаться хозяевами в замке. Он послал нас предостеречь тебя от союза с этим старым лисом Альбертом.
Виестурс покачал головой, пристально глядя куда-то вдаль:
- Вот оно что! Наш давний союзник показал свое истинное лицо. Я ждал этого. Много лет назад мы помогли железным всадникам. Не думал я тогда, что эти крестоносцы сделаются столь опасными. Я видел, как они захватили земли ливов, но алчность их не знает пределов! Их владения уже у наших границ. Я это терпел. Но теперь он не только опасный сосед. Теперь это враг!
Вечерело. Спокойствие тихого края разом улетучилось. Замок Тервете гудел, словно растревоженный муравейник. Запели боевые рога. Засверкали на стенах яркие факелы. Князь Виестурс велел своим воинам готовиться к большому походу на Межотне. Гонцы отправились к подвластным князю земгалам созывать всех на бой. Виестурс, оглядывая высокие стены Тервете, отчетливо понял: "Больше миру не бывать. Угроза пришла в дом".
* * *
События, о которых идет речь, произошли в 1219 году. Очевидно, что трения между князьями Межотне и "старейшим" начались после разрыва немецко-земгальского союза и особенно усилились после заключения союза с Литвой. Соглашение Виестурса с литовцами, заключенное в рамках "первой коалиции", не распалось, а, напротив, значительно окрепло за последующие годы. Из речи послов из Межотне видно, что литовцы если не постоянно присутствуют при дворе Виестурса, то являются там частыми и желанными гостями. Девять лет терпели недовольные этим союзом князья, но теперь литовцы ушли из Ерсики, и настал час изгнать их и из Земгалии, попутно сменив "старейшего" на великом столе.
Князья Межотне решаются на заговор, и, подобно Каупо, призывают на свою сторону епископа Альберта. Их козырь - принятие крещения и принесение вассальной клятвы Риге. Взамен они требуют военной помощи против Виестурса и его союзников литовцев и куршей. Не воспользоваться усобицей среди земгальских князей епископ Альберт не мог. Политическая ситуация для Риги и ордена складывалась тогда более чем благоприятно. Успешно идет покорение Эстонии, уже нет на горизонте такого противника, как Полоцкая "конфедерация", а ее главный авангард Литва, заключив выгодный договор с Галицко-Волынским княжеством, перестала интересоваться северными соседями.