Видимо, слово húskarl всегда имело некоторый оттенок зависимости (а может быть, и неполноправности), и параллельно с ним в XI–XII вв. в древнескандинавском языке существовали и другие обозначения членов дружины – heiðmaðr,hemþægi, rekkr, drengrи др. Некоторые из них имели скорее "возвышенно-героические" коннотации (типа русского "богатырь" и т. п.) и существенных различий в социальном плане, видимо, не отражали. В XIII в. слово ещё употреблялось в значении "слуга/воин" применительно к членам дружин и конунгов, и лендрманов. Но со складыванием в это время королевской hirð как организации служилой знати её члены предпочитали уже именоваться не "хускарлами", а "хирдманами".
Эта перемена ясно засвидетельствована Снорри Стурлусоном. С одной стороны, как мы видели выше, сообщая о численности hirð конунгов Олава Святого и Олава Тихого, Снорри хотя и упоминает о хускарлах, но как будто общества XI в. Так, высказывалось мнение, что хускарлы не были постоянным войском и не имели большого военного значения: Hooper 1985/2000; Hooper 1994. Думаю, что интерпретация военной организации Кнуда Великого как "большой дружины" в свете польских и чешских параллелей может стать дополнительным аргументом в пользу традиционной точки зрения не имеет в виду, что они принадлежали к собственно hirð. С другой стороны, в "Младшей Эдде" в специальном замечании о "дружинной" терминологии (гл. 66) он прямо пишет, что húskarlar – это устаревшее слово, а в его время оно уступает место слову hirðтепп. Слова Снорри в русском переводе М. И. Стеблина-Каменского выглядят следующим образом: "Конунгов и ярлов сопровождают люди, называемые дружинниками (hirðmenn) и домашней стражей (húskarlar). Лендрманы тоже держат присягнувших им людей (handgengna menn), которые зовутся в Дании и Швеции дружинниками (hirðmenn), а в Норвегии– домашнею стражей (húskarlar). Они, как и дружинники конунгов, приносят клятву верности. Дружинников (hirðmenn) часто называли домашней стражей (húskarlar konunga) в старые времена". Здесь, кстати, мы видим уже третий вариант перевода húskarl на русский язык ("домашняя стража"); ср. выше– "работники", "прислужники". Русские переводчики явно испытывают трудности в подборе эквивалента этому слову, хотя в древнерусском языке во многом схожим было употребление слова 
(о нём см. ниже в сопоставлении со словом 
).
В этом же месте "Младшей Эдды" Снорри упоминает о денежном жалованье, которое выплачивали скандинавские конунги своим людям. Для него это вполне естественное дело, и, приводя соответствующие цитаты из скальдической поэзии, он даёт лишь краткое пояснение: "heiðfé heitir máli ok gjöf, er höfðingjar gefa", которое можно перевести примерно так: "жалованье (heiðfé), которое дают вожди (правители), называется оклад или дар". Слово mált (дословно: "данное согласно уговору", родственное слову mál – речь, язык") лучше всего было бы передать даже не современным русским оклад, а древнерусским 
(с аналогичной этимологией– от 
), которое имело значения и "уговор", и "плата", и "жалованье".
Традиция платить своим людям деньги была в Скандинавии, по-видимому, издревле устоявшейся. О выплатах упоминается неоднократно и в "Hirdskra". Несколько источников свидетельствуют о том, что и Кнудовы хускарлы получали какое-то жалованье в денежном виде. Скорее всего, на их содержание шёл специальный денежный налог (фактически дань), которым викинги, вторгавшиеся в Англию, облагали население. Такие налоги упоминаются время от времени с середины IX в., но первый налог, который охватывал население всей Англии, был собран в 991 г. после победы викингов над англичанами в битве при Молдоне, и в дальнейшем он получил название "датские выплаты" – Danegeld (от др. сканд. gjalda – оплачивать, вознаграждать). Саксон уточняет, что жалованье воинам Кнуда выплачивалось ежемесячно. Это обстоятельство составляет прямую параллель известию ибн Якуба о Мешковых воинах.
Однако Кнудовых хускарлов отличает одна важная черта. Из актовых источников и английской "Книги Страшного суда" известно, что некоторые из хускарлов в XI в. владели земельными участками (видимо, относительно небольшими). Вероятным выглядит предположение, что эти участки были получены от короля как вознаграждение за службу. И такое развитие в обеспечении хускарлов представляется вполне естественным. "Многочисленных" хускарлов можно было обеспечивать деньгами, пока существовала огромная империя и был стабильным доход в виде Danegeld. Но после смерти Кнуда империя распадается, и сборы Danegeld становятся нерегулярными, а в 1051 г. вовсе прекращаются. Между тем, в XI в. в Англии уже было сильно развито частное землевладение. В этих условиях в случае, когда казна испытывала затруднения в финансах, выделение земли было самым простым способом удержать по крайней мере кого-то из хускарлов.
Аггесен пишет ещё, что воины в pínglíp Кнуда были разделены на несколько категорий, и условием допуска в его ближайшую гвардию было наличие своего оружия – топора и меча, причём специальным образом украшенных (позолоченных). Это условие противоречит порядку, обычному и в Скандинавии, и в Англии, и в континентальных королевствах, когда оружие предоставлялось господином/ правителем его людям в качестве дара или награды. Однако историки допускают в данном случае исключение. Вполне естественно думать, что тот, кто выдвигался на службе в pínglíp Кнуда, обладал не только храбростью, опытом, военной выучкой и пр., но приобретал со временем и богатство – ведь военная служба в условиях того времени предполагала не только жалованье и награды от предводителя/правителя, но и долю от добычи. От этих "гвардейцев" вполне можно было потребовать иметь оружие богаче и красивее оружия остальных воинов.
Преемники Кнуда, правившие в Англии, видимо, не сохранили численности его pínglíp, поскольку просто не могли его содержать. Правда, хускарлы упоминаются у английских королей и ярлов вплоть до конца XI в., в частности, в качестве элитного подразделения в войске Гарольда Годвинсона в битвах при Стэмфорд-Бридже и Гастингсе в 1066 г. Возможно, генетически с ними связана "домашняя дружина" английских правителей XII в. – "familia regis", которая содержалась во многом за счёт прямых выплат из казны. В Дании никаких следов "большой дружины" в XI–XII вв. не обнаруживается, а те воины, которых имели вокруг себя правители, были явно малочисленны и незначительны в военном отношении, напоминая скорее свиты, нежели военные корпуса.
3. Другие регионы
Имеющиеся данные о воинах на содержании Кнуда Великого позволяют назвать их "большой дружиной", если иметь в виду обозначенные выше критерии этого явления – многочисленность состава и включённость в даннические отношения. Но важно заметить, что Кнудовы хускарлы не составляли, конечно, весь элитный слой того государства, которое он создал и возглавлял, и даже лучшие из них (гвардейцы с золочёными мечами или топорами), вероятно, только приближались к той знати, с которой ему приходилось иметь дело и в Дании, и в Англии. "Большая дружина" Кнуда – это военные слуги правителя в собственном смысле, но не знать. И если говорить о "большой дружине" в таком смысле, то в ряд к уже рассмотренным военным контингентам в распоряжении гнезненских князей и Кнуда можно ещё добавить аналогии из истории раннесредневековой Европы.