Так, по мнению Горского, в довольно пространной статье ПВЛ под 6601 (1093) г. под тремя разными выражениями (два из которых включают слово дружина) подразумеваются одни и те же люди – "высший слой киевской служилой знати". Первое упоминание содержится в рассказе о смерти Всеволода Ярославича, когда летописец сообщает, что в последние годы князь "нача любити смыслъ уных, свѣтъ творя с ними. Си же начаша заводити и негодовати дружины своея первыя и людем не доходити княже правды. Начаша ти унии [вар.: тивунѣ] грабити люди и продавати, сему не свѣдуще в болѣзнех своихъ". В переводе на современный русский язык: "…стал любить образ мыслей молодых, советуясь с ними. Те же стали наущать его, чтобы он не считался с дружиной своей первой и чтобы люди не имели доступа к княжескому суду. Начали эти молодые [или: тиуны] грабить людей и штрафовать, а князь был в неведении из-за болезней своих".
Неясно, в каком смысле летописец употребил слово первая по отношению к "дружине" – "лучшая, выдающаяся" или "прежняя", причём если в первом смысле, то по какому критерию "дружина" была определена как "лучшая". Горский, очевидно, делает выбор в пользу первого варианта (хотя и не обосновывает этот выбор) и именно в социальном плане, то есть видит противопоставление "первой дружины" "уным" как отражение "внутридружинной иерархии". Такой взгляд подразумевает, что князь перестал советоваться с боярами и доверился людям более низкого статуса ("младшим дружинникам"). Примеры предпочтения князьями в "думе" и в управлении каких-нибудь фаворитов (часто низкого происхождения) известны по источникам XII в. Однако во всех этих примерах "негодование" (пренебрежение) князя знатью очень быстро приводило к самым печальным для него последствиям, вплоть до изгнания и гибели. Всеволод же благополучно правил вплоть до своей смерти, а после неё никакого социального недовольства летопись не отмечает. Можно также обратить внимание на то, что если бы в текст было заложено социальное противопоставление двух групп княжеских советчиков, то ожидалось бы семантическое соответствие слов, их характеризующих: если одна часть дружины "пьрвая", то другая– "вторая" (или "последняя" или какая-то ещё в таком же духе), если одни "уныи", то другие "старейшие" и т. п.
В виду этих сомнений тем более важно подчеркнуть, что "социальное" прочтение этого летописного известия далеко не единственно возможное. Первая может указывать и просто на более достойных, умудрённых опытом и отличившихся заслугами и т. п. Если же "первую дружину" понимать как "прежнюю", то в ней надо видеть тех людей, которые пришли с Всеволодом в Киев из Переяславля, и тогда киевской знатью надо считать как раз скорее "уных". Тогда слово уныи надо понимать просто как "молодые по возрасту", а не как "младшие по статусу". В летописи есть прямая аналогия такому пониманию. Пример обвинения молодых советчиков из знати в дурных советах князю видим в Галицко-Волынской летописи под 6797 (1289) г.: волынский летописец с осуждением сообщает о занятии князем Юрием Львовичем Берестья (с нарушением завещания князя Владимира Васильковича) и уточняет, что князь так поступил по "CBTyry безумных своихъ бояръ молодых".
Употребление уныи в смысле "молодые по возрасту" вполне могло сочетаться и с тем, что под "первой дружиной" подразумевались всё-таки виднейшие люди по их социальному положению, – то есть оба элемента этого сопоставления выступали в значениях, не коррелирующих прямо друг с другом, а корреляция могла происходить только во вторичных смыслах и, если она вообще и имелась в виду самим автором, была заложена им в "подтекст" (например, если "уныи" были молодыми боярами, но летописец хотел их представить как менее достойных – во всех смыслах – по сравнению с боярами старшего поколения). Наконец, замечу, что в любом случае ничто не обязывает нас видеть в "первой дружине" именно киевскую знать, как считает Горский, – противопоставления по связи людей с Киевом в тексте нет.
Два других упоминания происходят из той же годовой статьи, но из совсем другого рассказа (может быть, принадлежащего и другому автору) – о вокняжении в Киеве Святополка, пришедшего из Турова, и его борьбе с половцами. Здесь автор, настроенный явно в пользу Владимира Мономаха и скептически к Святополку, сначала сообщает об ошибке Святополка, не заключившего мир с половцами. "Святополкъ же, – читаем в ПВЛ, – не здумавъ с болшею дружиною отнею и строя своего, но свѣтъ створи с пришедшими с нимъ", и посадил половецких послов под стражу.
"Болшая дружина отня и строя своего" – это указание на тех людей, которые служили Всеволоду, а до него ещё отцу Святополка Изяславу и которые стали служить Святополку. Эпитет "болшая" может указывать на их численное превосходство, либо на их более важные роль и значение. Конечно, они как киевляне противопоставляются людям, пришедшим со Святополком из Турова. Но смысл противопоставления здесь не в том, чтобы отличить "большую дружину" как особую высшую часть дружины от "младшей" или "меньшей" дружины" (таковая здесь и не упоминается), а чтобы противопоставить две группы знати в окружении князя – доставшиеся ему "по наследству" киевляне и пришедшие с ним его люди, которые для него были, конечно, на первых порах более доверенными и надёжными, но худородность которых нет причин предполагать. Это замечание летописца о "большей дружине" из людей, служивших Изяславу и Всеволоду, никак не соотносится с предыдущим известием о предпочтениях Всеволода в выборе советников. Можно, конечно, допускать, что кто-то из этих людей подразумевался и в составе той "первой дружины", но кто именно, все ли или частично – это никак не может быть вычислено.
Этот же рассказ продолжается другим эпизодом. Половцы стали "воевать", а Святополк решил дать им отпор, рассчитывая прежде всего на своих отроков, которых у него было 800 человек (что это за отроки, составляющие столь внушительный контингент, говорится в следующей главе). Однако, в его окружении возникли разногласия, какую политику надо вести: "смыслении мужи" стали его отговаривать от преждевременных самостоятельных действий, а "друзиинесмыслении" подталкивать его к войне. Горский почему-то считает, что "смыслении" были "противопоставлены отрокам Святополка". На самом деле противопоставление другое: "смыслении" contra "несмыслении". Хотя далее мы узнаём, что среди "смыслених" был Янь Вышатич, киевский боярин, информатор составителя ПВЛ, из этого совсем не следует, что все "смыслении" были именно "киевской служилой знатью", а "несмыслении" были не-киевлянами и не принадлежали к знати. Можно, конечно, предположить, что здесь продолжается критика в адрес людей, пришедших со Святополком из Турова, и они-то и названы "несмыслеными", но в любом случае разделения "дружины" на "старшую" и "младшую" в этом эпизоде увидеть нельзя.