– Ну тогда я скажу сеньору Доусону, и с ним будет драться он! Он такой большой, сильный…
– Тссс, Карлос! – подавляя рыдание, выдохнула Анжелика. – Сеньор Доусон нам не помощник. Он скоро совсем уедет из Реал-дель-Монте. Это положит конец сплетням, и все встанет на свои места. А тебе, милый, надо научиться не обращать внимания на злые языки – как это делаю я.
Наступила тишина, а затем Карлос решился спросить:
– Анжелика, ведь это неправда? Тебя не прогнали с асиенды…
– Конечно. Карлос. Сеньора сама поговорила со мной этим утром, но я сумела ей все объяснить, и теперь все в Я порядке. Тебе не о чем беспокоиться, милый.
– Я скажу им завтра… всем скажу! Скажу, что они все наврали! Что ты по-прежнему работаешь на асиенде, и сама сеньора…
– Нет, Карлос, ты ничего никому не скажешь. Они сами все увидят и поймут, что болтали глупости.
– Но, Анжелика…
– Они поймут, что согрешили, Карлос. В ее голосе прозвучала такая уверенность, что мальчик задумчиво умолк, а потом с сомнением пробормотал:
– Да, Анжелика…
Она легонько поцеловала малыша в лоб и почувствовала. что он горит.
– Карлос, ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, просто я сильно устал. Завтра мне будет лучше.
– Выспись как следует, милый. Анжелика медленно выпрямилась и вышла из каморки, аккуратно притворив за собой дверь.
Чей-то надсадный, хриплый кашель вывел Анжелику из забытья. Она не сразу проснулась и сообразила, что происходит, но уже в следующий миг сидела на кровати с бешено колотящимся сердцем. Звуки неслись из того угла, где лежал ее брат. Она поспешно отбросила покрывало и кинулась к нему:
– Карлос, что с тобой? Мой хороший… Едва различимое в темноте бледное лицо повернулось к ней. Запавшие глаза Карлоса широко распахнулись.
– Я… я не могу дышать… Анжелика… И без того испуганная, Анжелика обмерла – таким жаром горел его лоб. Она приложила руку к худой груди, кото– рая ходила ходуном в безуспешных попытках протолкнуть в легкие хоть каплю воздуха. Маленькое сердце из последних сил колотилось о ребра, как будто рвавшаяся на свободу птица.
– Милый мой, хороший, постарайся успокоиться. Тебе нечего бояться. Это скоро пройдет, и тебе станет легче…
– Анжелика… Ради Бога… не уходи от меня… К горлу подступили рыдания. Однако Карлос не спускал с нее огромных умоляющих глаз, и нельзя было показать ему свой страх, затопивший холодной волной ее рассудок, лишавший способности размышлять здраво. Нет, она не станет вспоминать слова падре Мануэля о том, чем может закончиться очередной приступ…
– Карлос, ты у нас храбрый, ты не должен бояться… – дрожащим голосом произнесла она. Пришлось начать заново – предварительно взяв себя в руки: – Мне нужно выйти на минутку. Я позову маму с папой. Они посидят с тобой, пока я сбегаю за падре Мануэлем.
– Нет… не хочу… останься…
Карлос, сотрясаясь от нового приступа, отчаянно цеплялся за нее слабеющими пальцами. Анжелика бессильно прижалась щекой к его руке. Нельзя, нельзя ждать… Нужно немедленно отправиться за падре Мануэлем!
– Карлос, я умоляю тебя, наберись храбрости! Ты ведь сделаешь это ради меня, милый? Ты не будешь бояться, пока я приведу маму с папой? Карлос, ты сумеешь побороть свой страх – для меня?
– Да… Иди. Я… не боюсь.
Помедлив еще секунду, Анжелика наконец решилась выскочить из комнаты. Разбудить родителей было делом одной минуты. При виде Карлоса на их лицах отразился тот же страх, что терзал и ее, и Анжелика снова почувствовала панику. Она ничем не могла помочь малышу, которому становилось все хуже. Вот между судорожно сжатых белых зубов появилась тонкая струйка крови и потекла по бледной щеке.
Ужас будто подбросил ее. Поспешно накинув что-то поверх ночной рубашки, Анжелика схватила лампу и понеслась к церкви.