В христианстве возникает понятие душевного действия, то есть таких внутренних побуждений и преобразований личности, которые важнее внешних поступков. Здесь всемерно поднята значимость личности, ее достоинство в этой единственной жизни. (В отличие от индуизма и буддизма , где не эта жизнь главное, она – только переходный этап в ритме сменяющих друг друга повторных рождений.) Христианская мораль придавала человеку абсолютную ценность в противоположность ее случайности в потоке становлений и исчезновений. Вместо растворения "Я" и повторных рождений христианская личность утверждается в своей неповторимости. Тем самым душа христианина обретала способность свободно действовать во имя добра и зла. Подобное понимание личности придавало верующим нравственные силы для духовного развития и терпимости. При этом надо было снисходить и терпеть свои недостатки, как недостатки других. Но не лениться и непрерывно стремиться к лучшему.
Несмотря на то что такой любви ко всему живому, как в индуизме , христианство лишено, но зато там нельзя найти такой как в христианстве любви к отдельной личности, к индивидууму, такому, каков он есть, со всеми его слабостями и несовершенством. Христианство открывает личность как высшую ценность мироздания, а страдание и сострадание выступают высшим, кульминационным моментом в обретении ею вечной жизни.
Если в Ветхом Завете Бог обращается ко всему избранному народу, то Христос обращается не к народу, а к личности, которая спасается индивидуально. Новый Завет начертан уже не на каменных скрижалях, а в душах людей, так как главным объектом воздействия Бога является индивидуальность, в отличие от иудаизма , где адресатом влияния выступает весь избранный народ. Можно сказать, что христианство зиждется на понятиях персональной ответственности перед Богом и личной свободы.
В христианстве главное – не дела (Закон), а спасение через веру. Смещение акцентов с поступков на веру способствовало превращению гражданских законов в моральные нормы. Они отличаются тем, что выполняются не по приказу и не под давлением силы, а вследствие понятий о долге и совести. Тем самым утверждалось, что есть нечто более высокое, чем повиновение. Иудаизм требовал выполнения только того, что указано в Законе, а там предписывалось почти все; в результате человек был не волен даже в бытовых поступках, даже в выборе пищи. Христианство же в вопросах светского поведения предоставляло человека самому себе и тем сделало его ответственным за себя. Например, если иудейский Закон запрещал убийство, то Иисус же призывал изгонять из сердца корень преступлений – ненависть. Закон требовал соблюдения клятвы, а Иисус вообще считал ее излишней. В этом смысле христианин более свободен, так как зло содержится не в противозаконных поступках, а в нечистых, эгоистических движениях сердца. Провозгласив любовь и ненасилие, Иисус Христос тем самым указал человечеству на древнюю истину (известную со времен Будды): там, где господствует сила, нет места любви, а там, где торжествует любовь, сила теряет значение. Не упустим из виду, что христианская вера прежде всего есть переживание и потому обладает внутренней достоверностью. Подобная роль переживания помогает уяснить, почему в Ветхом Завете:
...
Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.
а в Новом Завете:
...
А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас.
Мф. 5, 46
При сравнении конфуцианства с нравственными положениями христианства обнаруживаются и сходство, и различие. Сходство в нравственных устоях: "Не делайте другим того, чего себе не желаете. Так вы не сотворите зла ни в государстве, ни в семье". Отличие в понимании гуманности. В понимании Конфуция она несравнима с христианским всепрощением, это скорее соответствие правилам, регулирующим поведение. На вопрос, следует ли воздать добром за зло, Конфуций возразил: "А чем же тогда платить за добро? Платите добром за добро, а за обиду воздавайте по справедливости". Христианский гуманизм неразрывно связан с тем, что любовь есть единственное средство разрешения жизненных противоречий. Для христианства противоположностью эгоизма является аль труизм. Отсюда – любовь, милосердие, братство, солидарность. В отличие от этого, для буддизма противоположностью эгоизма выступает уничтожение "Я".
Христианство привлекательно своим интернационализмом. Оно провозгласило Бога универсального, всеобщего, вышедшего за узконациональные пределы. Если иудейский Закон полагал ближним только единоверца, то Иисус этим не ограничивался. Тем самым была сломлена племенная ограниченность. Из религии одного народа христианство превратилось в религию всего человечества. Там, где израильтяне ожидали в качестве Мессии избавителя для избранного народа, Христос выступил как борец за любого верующего в Него, выполнил свое мессианское предназначение ради людей всех наций.
4. Спаситель – тот, кто указывает путь, и сам путь отождествляется в личности Иисуса Христа. Вестник в Новом Завете в то же время и сама Весть. Он – Сын Божий и человеческий, теснее связывающий людей с Богом, явившийся на землю ради спасения людей. Он близок своим приверженцам, они находят в Нем утешение и успокоение. Упразднение страданий верующего свершается в полном предании себя тому, кто, будучи послан от Бога, сам претерпел всю полноту мук. Христианин участвует в преодолении своих бед Сыном Божиим и благодаря этому обретает причастность к новой жизни, а его собственные страдания преображаются в радость от причастности к победе над всеми страданиями. Представший в облике Богочеловека Спаситель сделал принцип творения человечески более понятным, переведя многие метафизические вопросы с Бога-Духа на Бога-Сына, то есть из области непредставимой абстракции в область знакомой земной жизни. Доктрина о возможности воплощения Бога в человеке присутствует и в индуизме и в буддизме , но только в христианстве Бог выступает как Отец. Понятие Христа раскрывалось через утверждение, что Бог послал человека Иисуса в качестве своего сына. Иными словами, страдающий и бедный человек перестал быть рабом вселенских сил, поскольку Сын наследует Богу, и после вознесения Он встал рядом с Богом-Отцом. Бог по своей воле снисходит к людям и открывает им светлый путь к себе. Возникает личное единение Бога и обожествляемого человека – спасение.
Иудейской идее Бога как господина и повелителя Иисус противопоставил отношение Бога к людям как отца к своим детям. Тем самым христианский идеал получил глубоко личностный характер. В иудаизме этот Абсолют не проявляется в человеческом облике непосредственно, так как Бог трансцендентен миру. В этом смысле христианство изменило отношение к Богу. На место страха заступила любовь. Если в иудаизме в Боге просматривается нечто пробуждающее прежде всего страх, а доверительные отношения совершенно исключены, ибо там для любви не хватает близости и понимания, то христианская традиция учит: "Бог любит вас и заботится о вас", то есть имеется поддержка со стороны Господа. Если Иегова – страшный каратель за грехи и неправду, то Христос любящий и милующий. Он призывает к любви и прощению и ради людей претерпел распятие.
В других религиях Бог невыразим и необъятен, однако для человека это слишком сложно и не позволяет ему осуществить мысленное сближение с Создателем для собственного усовершенствования. В христианстве переход от Бога-Отца к Богу-Сыну помог человеку оперировать образами. Впоследствии был сделан еще один важный шаг – Богородица стала символизировать материнский дух прощения и любви, в то время как Бог-Отец продолжал олицетворять иерархическую власть, которой человек должен подчиняться без жалоб и протестов. Такое сочетание отцовских и материнских элементов стало одним из важных факторов, которому христианство обязано своей огромной привлекательностью и влиянием на сознание людей. Теперь человек мог обратиться к любящей матери, готовой утешить и вступиться за него, если его подавлял патриархальный авторитет. В христианстве , в отличие от иудаизма , Бог получил изображение. В иудаизме это было немыслимо, кощунственно было даже думать, что он может предстать в человеческом образе. Ведь никто не может увидеть лицо Бога и остаться в живых. Такие изображения иудеям представлялись святотатственным посягательством на трансцендентность Бога. С их точки зрения, человек не может обладать могуществом Абсолюта, самое большее может выступать как пророк. А в христианстве сын Божий Иисус стал человеком, и Его изображения воспринимались как вполне правомерные.