Выход в соответствующие измененные состояния сознания может осуществляться как спонтанно, так и направленно через релаксацию, сенсорную депривацию, концентрацию на собственном дыхании, за счет специальных физических упражнений или в моменты экстремальных нагрузок. Важно, что все это многообразие путей связано с изменением собственного времени. Например, для индивидуального достижения желаемого состояния психики в индуизме и буддизме используется мантра, а в иудаизме , христианстве и исламе – многократное повторение молитвы. И то и другое представляет собой комплексное упражнение, включающее практически все перечисленные условия, способствуя переходу на другой, интуитивный уровень постижения мира. Каков же психологический механизм подобного действия? При правильном и многократном повторении и мантра и молитва стирают, устраняют все отвлекающие мысли или образы. Они способствуют успокоению мысли, остановке сознания (достижению одноточечного сознания) в пространстве и времени, и за счет этого из поля внимания уходят все прошлые связи, что и позволяет не отождествляться с мыслями, чувствами, поступками. Поэтому они выступают как средство разрушения привязанностей. Тогда, благодаря отсутствию связи органов чувств с их внешними объектами, внимание может сконцентрироваться либо на неких внутренних точках организма – чакрах, либо на некоторых духовных объектах.
Внутреннее содержание куль та – пребывание, непрерывное общение с высшими силами, Богом с помощью осязаемых средств. Подобное общение особенно отчетливо проявляется в молитве. Она характеризуется постепенным нарастанием эмоционального напряжения. Кульминация этого роста внешне может проявиться в слезах, а внутренне – в переходе от отрицательных переживаний по поводу своей греховности к положительным переживаниям, радости просветления и надеждам на искупление. Это настроение прекрасно передано в известном стихотворении М. Ю. Лермонтова.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко -
И верится, и плачется
И так легко, легко…
Обычно ритуал обрамлен красивой и значимой формой. Он связан со стереотипными формулами, сопровождается символическими действиями и поэтому создает ощущение тайны. Долгое время считалось, что по мере совершенствования средств передачи культуры новым поколениям роль ритуалов и обрядов, а также их разнообразие уменьшатся. Тем более что известно, насколько степень ритуализации социальной жизни в прошлом была больше распространена, чем теперь. Религиозная мысль непрерывно развивается, освобождаясь от случайных представлений, и все больше ориентируется на внутренние ценности. Сублимируясь, религия продвигается от опоры к ритуалу, к вере, основанной на внутреннем убеждении. Однако из этого не следует, что постепенно обряды станут ненужными и исчезнут. Вопреки этому предположению в настоящее время замечено движение в обратном направлении – роль ритуалов усиливается. В этом плане важно, что психологи обнаружили – привычность каких-либо действий предполагает возникновение чувства удовлетворения, а поступки нормативного плана особенно эффективно повышают самооценку личности: "раз я поступаю должным образом, значит, я таков, каким хочу быть". Поэтому можно думать, что ритуалы не исчезнут, сохранят свое значение как элементы традиций и обычаев, определяя особое коллективное символическое действие, способствующее формированию чувств, образов и идей у его участников.
Многократно отмечено, что в сфере религии главенствующее значение принадлежит эмоциям. Как известно, одни люди лучше воспринимают логические доводы (их меньше), другие (их подавляющее большинство) легче откликаются на искусство, обращенное к чувствам. Участвуя в обрядах, верующие, ориентирующиеся на чувства, легко духовно "резонируют" под влиянием музыки, изображений и символов. Для этих людей бесформенный, непередаваемый Абсолют, переходящий границы логических средств, мало что говорит. Для них он – не первое, а последнее слово в познании Бога. Они должны многое предварительно пережить и прочувствовать, чтобы уяснить и принять тождество чего-то абстрактного с представлением о Боге. Их вера состоит не в том, чтобы охватить догматические понятия умом, продумать и принять известные учения, но в подъеме души, в беззаветной преданности. В достижении этих целей им и помогают ритуальные церемонии. Их участники идентифицируются с представляемым ими Богом, за счет чего образуется обратная связь, вторично усиливающая чувства. При этом дистанция между действующими лицами ритуала уменьшается и создаются условия для усиления и направления чувств, в частности чувства любви. В результате ритуал достигает цели, ради которой он предпринимался.
У людей с логическим мышлением значительно труднее вызвать чувственный резонанс, но в определенных условиях это все же возможно. Необходимые условия возникают, когда такой человек озабочен последствиями каких-то событий или действий, которые он не может контролировать. Тогда он тоже прибегает к обрядам, которые, как он надеется, принесут успех. В этом случае ритуальные церемонии, выполнение предписанных формализованных действий до некоторой степени помогают ему не только усилить, но и организовать свои чувства и переживания. Для таких людей особенно эффективна исповедь. Она помогает человеку осознать свои грехи и тем самым преодолеть чувство отчуждения, глубинной разобщенности своей личности и, спланировав свое самосовершенствование, достичь воссоединения с самим собой, обрести внутреннюю гармонию и духовное равновесие. Тогда уходит из сознания бессмысленность одиночества и трагизм существования.
Обряд – коллективное действие, и причины его эффективности уходят корнями в прошлое. Поэтому человек, нарушающий сакральные ограничения или препятствующий совершению обряда, не знает, что может случиться. Он боится, не высвободит ли он силы разрушения, которые могут быть фатальными и для него, и для его сообщества. Предполагают, что обряд возник как противовес в борьбе с "его величеством случаем". Он должен был помочь человеку, столкнувшемуся с чем-то неопределенным, непредвиденным, не поддающимся контролю. Б. Малиновский отмечал, что когда рыбная ловля проводилась в защищенной от ураганов лагуне, она не требовала предварительных обрядов и ритуалов, а когда в открытом океане – обязательно предварялась ими, что было обусловлено колебаниями человека между надеждой на успех и страхом перед неудачей и опасностью. Его функция состояла в том, чтобы помогать человеку справляться с, казалось бы, безнадежными ситуациями, над которыми он не властен, помогать преодолеть страх и трудности.
Что чувствует торопящийся домой абориген-австралиец, обламывая ветку, чтобы замедлить ход солнца и успеть домой до его захода? Он находится в состоянии тревоги, которая мешает ему эффективно ориентироваться и оперативно продвигаться. Тогда он совершает магическое действие – ломает ветку. Это искусственно создает в коре мозга новый очаг возбуждения. При этом все равно, какой возникает очаг, лишь бы он был связан с первым и обладал достаточно эмоциональной окраской. Иначе говоря, он использует отрицательную индукцию от этого очага, чтобы уменьшить силу своей тревоги. Снизив ее, он вновь обретает возможность лучше действовать, что и увеличивает его шансы попасть домой вовремя. Значит, дело не в конкретном содержании ритуала, а в общих принципах его влияния на психику за счет формирования конкурирующей доминанты. Следовательно, степень и масштабы влияния ритуала зависят от уровня достигаемого в данном сообществе контроля над природными и социальными процессами. Поэтому многие ученые пришли к заключению, что представления о безрезультатности ритуалов совершенно не обоснованы; главным, ключевым моментом их воздействия выступает снижение беспокойства и страха.
Верующий превосходит других своими силами и активностью. За счет чего он может превзойти пределы своих сил? За счет того, что коллективный обряд не только способствует переживанию участников, но с помощью соучастия формирует и усиливает эти переживания, то есть интенсифицирует их. Верования каждого становятся более активными, когда их разделяют единоверцы. Поэтому участники коллективного ритуала находятся в состоянии эмоционального возбуждения, когда каждый переживает нечто, превосходящее его личные резервы. Подобное переживание приобщает его к чему-то большему, чем он сам, – к источнику силы и могущества, тому, что получает над ним власть. Мощь сплачивающего воздействия ритуалов отмечал Ф. М. Достоевский при описании Великого инквизитора. Он подчеркивал, что в этих мероприятиях каждый участник испытывает такое чувство растворения в общности, что для него исчезает неудержимый бег потока времени. При этом возникает специфическая раскачка, приводящая к синхронности, резонансу психических и физиологических процессов участников. Можно сказать, что ритуал создает и поддерживает согласованность биологических и социальных ритмов путем воздействия на нейрофизиологические структуры в контролируемых условиях.