Страх смерти обусловлен не только ее неотвратимостью, но и пониманием возможной ее преждевременности – из-за болезни, войны или непосильного труда. Поэтому сила страха смерти зависит от возраста (ощущения близости усредненного возраста всеобщей неизбежности), от состояния близких, то есть субъективной меры реализации своего долга перед ними и возможности простить себя за не сделанное. В молодости как бы человек ни ошибался, он утешается тем, что есть еще время для исправления ошибок и воплощения замыслов. Пожилые люди более склонны предаваться мыслям о "второй" жизни, когда они смогут сделать все иначе и реализовать незавершенное. Еще И. И. Мечников отмечал, что при счастливо сложившейся жизни "естественная смерть" воспринимается без страха, как желание уснуть. Смерть ужасна не сама по себе, страшен тот факт, что жил не так, как мог бы жить. В этот окончательный, последний момент смерть приобретает для человека особое значение как пункт обретения личностью "своей подлинности, как завершающее переживание, кульминация всего опыта жизни". С позиции веры час смерти оборачивается духовным рождением, ведущим к бессмертию. И, как рассказывают пережившие клиническую смерть, в сам момент смерти человек видит "Первичный Свет".
Однако не только смерти и болезней страшится человек. Его угнетает чрезмерная неопределенность. Ведь личность – ряд ментальных событий, связанных воспоминаниями (то, что я помню, случилось со мной). Если верить в жизнь после смерти, то надо допустить, что имеется непрерывный ряд воспоминаний или привычек, в противном случае у человека нет оснований думать, что продолжает существование та же самая личность, и он боится совершить непоправимые ошибки. Идея бессмертия души склоняет на свою сторону, так как допускает исправление ошибок, пусть и не в этой жизни.
Несмотря на все плюсы идеи бессмертия, вера в него должна быть взвешенной, иначе возникает безразличие к опасности и снижается ответственность за мирские дела. Больше других боится смерти тот, у кого собственное "Я" – центр Вселенной и в основе поведения лежит эгоизм и даже эгоцентризм. Только некая доза аль труизма позволяет сформировать и сохранить моральную ответственность за поступки в земной жизни и подойти к подлинной оценке своих достижений. Такая позиция позволяет понять смерть как конец возможности совершить что-то значимое, позаботиться о близких. Наличие смерти меняет жизнь, которая становится ответственным обязательством, период исполнения которого может истечь в каждый момент. Неизбежность смерти помогает осознать, что только здесь и сейчас человек должен завоевать счастье для себя и других, а поскольку времени мало, то надо использовать его лучшим образом, обрести социальное бессмертие, заключенное в результатах деятельности человека, в том ценном, что он сделал в своей жизни и оставил потомкам. Поэтому стремлению к личному бессмертию зачастую сопутствует цель улучшения мира, в котором суждено жить потомкам.
Страх смерти может настолько деморализовать человека, что вызовет активизацию психологической защиты, которая вытеснит причину страха в подсознание. Устраняясь из сознания, страх не уничтожается, а погрузившись в подсознание, "капсулируется" там. Таким образом причина страха изолируется, вырывается из контекста происходящих событий. У скользнув от сознательного контроля (в силу невозможности сопоставления с другими событиями), причина страха может принимать фантастические размеры. При этом внутри "капсулы" страх сохраняется как крайне взрывоопасный, разрушительный аффект и при ослаблении защиты он имеет тенденцию к разрядке. Различают четыре уровня мощности страха смерти.
Первый, самый мощный, ведет к физической смерти от страха. Он связан с полной потерей произвольного контроля над собой, когда на первый план выходят асоциальные, витальные импульсы, несовместимые с жизнью. Второй ведет к временной психической смерти личности. Он приводит к отключению контроля над управлением поведения, личностными ценностями и усилением стадного инстинкта, провоцирующего рост внушаемости и переход на внешнее управление. Третий провоцирует полное уничтожение даже локальной надежды на благоприятное будущее. При этом растет страх неожиданностей и предчувствие неблагоприятных грядущих изменений (все видится в черном цвете). Наконец, четвертый несет гибель, смерть личных ценностей, возникающую в обстоятельствах, где критерии модели мира личности оказываются не эффективными (посттравматический синдром), однако существует некая вероятность вернуться в мир, где они эффективны и все понятно и привычно.
Как уже отмечено, сила страха смерти зависит от того, для чего человек жил. Больше всего человек боится смерти, когда его "Я" – центр Вселенной, когда в основе его поведения лежит эгоизм и эгоцентризм. Л. Н. Толстой считал, что если человек живет, отрекаясь от личного блага для блага других, он и здесь, в этой жизни, вступает в новое отношение с миром, для которого нет смерти. Смерть для человека, живущего для других, не уничтожает для него блага жизни, так как жизнь других при этом не уничтожается, но иногда даже увеличивается жертвою его жизнью, и понимание социального бессмертия смягчает страх смерти.
Основа идеи бессмертия – память. Поэтому утешение не обязательно должно иметь религиозный оттенок. Оно может быть основано на мысли об остающихся в живых, о том, что живые продолжат их дело. Еще в Древних Афинах греки, не верившие в жизнь после смерти, представляли бессмертие героев как сохранение их в памяти потомков. В связи с таким пониманием у духовно развитого человека может возникнуть яркое ощущение бессмертия как радости бессмертия своего дела, стремлений, искренне воспринимаемое им как личное бессмертие. Такие люди не боялись смерти, считая, что поскольку не умрут их стремления, то не умрет и их душа. Небытие непосредственно открывается человеку в форме его забвения (228, с. 195). Существовать – значит быть мыслимым, помянутым, незабытым. Именно здесь истоки куль та предков. Благоговейно схоронить – значит сохранить в памяти. Здесь берет начало стремление к творчеству как потребность оставить о себе память. Творческие моменты в нашей деятельности есть путь к бессмертию. Это и духовное и телесное (дети) творчество. Поэтому так важен творческий момент в жизни каждого человека, независимо от того, воплотился ли он в отношении к детям, работе, искусству или науке. Память и любовь к ушедшим близким людям, плодам их жизни поддерживает веру в бессмертие, так как рождает надежду на возможность будущей встречи. Среди скорбящих родственников интерес к потусторонней жизни резко возрастает, поскольку вера в нее дает им необходимое утешение.
Психология просветления
Представление о священном неизбежно присутствует у каждого человека на уровне структур коллективного бессознательного.
М. Элиаде
В религиях мира – иудаизме , индуизме , буддизме , христианстве , исламе – разработано множество специальных обрядов, позволяющих верующим переживать необычные состояния сознания, получая при этом ощущение духовного и физического преображения. В этих особых состояниях сознания у многих людей обнаруживаются экстрасенсорные и интеллектуальные способности, о которых сами они раньше не подозревали.
Рассматривая психологические аспекты утешающего влияния религии, У. Джеймс (94) описал два способа освобождения от горя, угнетенности, страха или отчаяния. Первый состоит в том, чтобы душой овладело столь мощное переживание, которое в результате привело бы к состоянию, обратному первоначальному. Если конфликт чувств достаточно силен, то в "шоковых" переживаниях сгорает исходная психическая травма. Это должно быть такое напряжение горя, страха и даже ужаса, чтобы в кипении этих эмоций реализовался катарсис – один из механизмов психологической защиты, разрешающий душевный конфликт и нормализующий психическое состояние. Катарсис ведет к духовному обновлению за счет воздействия практически непосильных страданий, пробуждающих глубокую трансформацию модели мира – трансформацию, связанную с обретением человеком новых базовых ценностей, открывающих его для духовного роста.
Другой способ преодоления страха и отчаяния приходит на помощь в тех случаях, когда человек в окончательном изнеможении от внутренней борьбы прекращает ее, предоставляя переживаниям идти своим чередом, не вмешивается в них и отказывается от всяких усилий. Он говорит себе: "Пусть будет как будет". В этом случае сознание человека, лишившегося своей главной опоры – веры в себя, находится на такой стадии, когда старой опоры уже нет, а новой еще нет. При этом человек впадает в состояние временной апатии. Это удачный момент для возникновения процесса просветления.
Покорность освобождает мысли от желаний личной жизни и направляет волю на новые цели, которые ранее были скрыты за желаниями личного блага. Человек становится свободным от гнева, возмущения и вечных сожалений. Тогда воля может быть направлена и на возникновение общих целей, и на их достижение. Пока эгоистические чувства страждущего пребывают в нем, до тех пор доверие не может ожить. Однако как только эгоизм исчезает, доверие может воспользоваться благоприятным моментом, активизироваться и на некоторое время сохранить за собой господство над психическими процессами. Это путь к просветлению. Он противоположен обычной морали, требующей в трудных ситуациях стойкости, силы воли и борьбы: его суть в том, чтобы суметь стать пассивным и безвольно отдаться течению событий. Человек должен предоставить высшим силам заботу о своей судьбе и быть совершенно равнодушным к тому, чем это закончится и куда его приведет. Тогда, может быть, он обретет не только душевный покой, но и жизненные блага, от которых, как он искренне думал, принужден был навсегда отказаться (228, с. 26, 31).