В литературе о Курбском, как дореволюционной русской, так отчасти и современной, сложилась устойчивая схема, согласно которой основные политические фигуры, принимавшие активное участие в жизни русского общества середины XVI в., противополагались следующим образом: Иван IV именовался защитником единодержавия, проводником прогрессивной политической идеологии, а Курбский, в свою очередь, представлялся "защитником старобоярских порядков", выдвинувшим теорию, обосновывающую "феодальное право отъезда", и идею "раздробления на ряд независимых вотчин" централизованного государства. Одним из первых, положивших начало такой традиции, был историк С.Ф. Платонов[xxvi]. Впоследствии эта точка зрения стала весьма распространенной. B.C. Покровский также называл Курбского "защитником старобоярских порядков", отстаивавшим "старинные боярские права" и в том числе "право отъезда", "идею раздробления единого государства на ряд независимых боярских вотчин"[xxvii]. С.В. Бахрушин, в свете этого противостояния, оценивает Ивана IV как "крупного государственного деятеля, верно понимавшего нужды своей страны", а Курбского - как апологета боярства, "бывшего удельного князя (? - Н.Э.), изменившего своей стране"[xxviii]. О.А. Державина полагает, что Курбский "не понимал подлинных причин, заставивших царя ввести опричнину, этого важного мероприятия"[xxix], а Я.С. Лурье не усматривает в программе Курбского "ничего отличного от государственного устройства, существующего в те годы на Руси"[xxx].
На мой взгляд, различия весьма существенны и касаются они, прежде всего, формы правления и политического режима, и по этим вопросам Курбский выступил прямым оппонентом царя и его партии.
Более углубленное изучение проблемы, расширение источниковой базы, достигнутое трудами современных ученых, привлечение новых материалов, многоаспектность научного поиска "показали недостаточную обоснованность некоторых представлений, считающихся общепринятыми, и обнаружили лакуны в традиционной тематике исследований…"[xxxi].
Так, датский ученый Неретрандерс пришел к выводу, что Курбский не ставил себе задачей возвращения старобоярских порядков и стремился только к ограничению "опасного и губительного культа царя Ивана IV"[xxxii], а Ю.Д. Рыков пересмотрел и уточнил оценку политической позиции Курбского. Если в 1972 г. в своем диссертационном исследовании он утверждал, что "система взглядов Курбского отражала идеологию феодальной аристократии, выступающей против усиления царской власти", то в статье "Государственная концепция Курбского", опубликованной в 1982 г., он характеризует автора "Истории о великом князе Московском" как "выразителя интересов наиболее дальновидных кругов русского боярства XVI в."[xxxiii] Л.В. Черепнин полагает, что политическим идеалом мыслителя было воплощение "идеи сословного представительства"[xxxiv]. Соответствие доктрины Курбского реформаторской деятельности Избранной рады отмечали А.А. Зимин и А.Л. Хорошкевич[xxxv].
В свете сохраняющихся разногласий представляется необходимым проведение более тщательного анализа именно политических взглядов A.M. Курбского, непосредственно его политической программы, составляющих ее компонентов и свойственного ему правопонимания.
Форма изложения политических взглядов у Курбского по многим параметрам остается теологизированной. Он человек глубоко религиозный и ярый приверженец православной конфессии христианского вероучения, что не могло не сказаться на содержании его доктрины.
Понятие о власти, источнике ее происхождения, сущности и назначении теономно, и вся конструкция имеет теоцентрическое построение: в центре расположено вечное, неизменное и вневременное абсолютное начало - Бог и его воля, которая и является источником власти в государстве, ибо "цари и князи от всевышнего помазуются на правление… Державные призванные на власть от Бога поставлены".
Назначение власти заключается в справедливом и милостивом управлении державой ко благу всех ее подданных и праведном (правосудном) разрешении всех дел. Правый суд и его вершение - первейшая задача правителя. Интересны мысли Курбского о том, что роль верховной власти не только почетна, но и ответственна; она, прежде всего, связана с делами по управлению государством и осуществлением судебных функций. Вслед за Зиновием Отенским Курбский не одобряет праздного времяпровождения облеченных высшей властью лиц. Но если Зиновий требовал исполнения служебного долга от царского наместника в Пскове Я.В. Шишкина[xxxvi], то Курбский с теми же требованиями обращается непосредственно к самому царю. Так, например, он не одобряет частых и длительных поездок царя на богомолье в дальние монастыри, считая такое занятие пустой тратой времени. Цари прежде всего должны радеть о государственных делах, которые как раз по избранничеству и надлежит делать "царем и властем", а не тратить свое время и силы на богомольные поездки по монастырям, куда корысти ради их приглашают монахи. Такие поездки и обычно сопровождающую их "милостыню" Курбский осуждал. Показную приверженность Ивана IV к широковещательному отправлению религиозного культа воевода называл "благочестием ложным и обещанием Богу сопротивным разуму"[xxxvii].
Нынешняя власть в лице Ивана IV и его "злых советников" отклонилась от выполнения задач, возложенных на нее высшей волей. Существующую власть и персонально ее носителя Курбский лишает божественного ореола, называя ее "безбожной" и "беззаконной".
На царском престоле оказался человек, не подготовленный надлежащей системой образования и воспитания к такой миссии, как управление державой. Он груб и неучен, воспитан "во злострастиях и самовольстве". Такому человеку "неудобно бывает императором быти"[xxxviii].
Однако в первую половину царствия, когда власть была ограничена мудрым Советом (Избранной радой), в состав которой предположительно входили протопоп Благовещенского собора Сильвестр, костромской дворянин А. Адашев, сам Курбский, Д. Курлятев, митрополит Макарий и другие видные государственные деятели, имена которых точно не установлены, управление государством осуществлялось успешно, как во внешней сфере (казанские походы), так и во внутренних делах (реформы 1550-х гг.)[xxxix]. При решении государственных дел правительством совместно с царем во всем чувствовалось мудрое правление: в воеводы назначались искусные и храбрые люди, в войсках учреждался порядок ("стратилатские чины"), верное служение отечеству щедро вознаграждалось. Напротив, не радевшие отечеству "паразиты и тунеядцы" не только не жаловались, но и прогонялись ("нетокмо не даровано", но и "отгоняемо") - такая политика подвигала "человеков на мужество… и на храбрость"[xl]. "Се таков наш царь был, пока любил около себя добрых и правду советующих"[xli].
Упадок в делах царства и сопутствующие ему военные неудачи Курбский связывает с падением правительства и введением опричнины. Роспуск Рады знаменовал полное и безусловное сосредоточение ничем не ограниченной власти в руках Ивана IV. "Скоро по Алексееве смерти и Сильвестрову изгнанию воскурилось гонение великое и пожар лютости по всей земле Русской возгорелся"[xlii]. Создав для поддержки своего тиранического режима "великий полк сотанинский" и окружив себя "кромешниками", царь произвел "опустошение земли своея", которого "никогда же не бывало ни у древних поганских царей, не было при нечестивых мучителях христианских"[xliii]. Далее Курбский подробно анализирует все атрибуты деспотического правления.
В обществе процветала клевета на "друзей и соседов знаемых и мало знаемых, многих же отнюдь не знаемых". Режим благоприятствовал не только "подписным листам", но и тем, в которых значились заведомо ложные авторитеты ("подписывают их на святых имена"), или вообще анонимным. Оклеветанных казнили без суда и следствия, зачастую мотивы доносов были корыстны ("богатств ради и стяжания")[xliv].
Весь социальный порядок в государстве был нарушен. Купеческие и землевладельческие чины пострадали от налогов ("безмерными дань-ми облагаемы"), мздоимства и казнокрадства ("от немилостивых приставов"). Многие крестьяне разорились и снялись с земли и стали "без вести бегунами", иные свободные люди продавали своих детей в рабство ("в вечные работы"), другие в отчаянье кончали жизнь самоубийством.
Воинский чин также пришел в упадок, поскольку "лютость власти твоей[xlv] погубила… многочисленных воевод… искушенных в руководстве войсками", в результате чего великая армия была послана в чужие земли без опытных и знающих полководцев, что привело к "поражению воинскому" и напрасному пролитию крови.
Государственный аппарат (чиновничество) стал работать плохо, служебный долг исполнялся недобросовестно, поскольку чиновничьи посты замещались не достойными людьми, а "обидниками", клеветниками и доносчиками. В чиновничьей среде процветало мздоимство и грабительство в отношении лиц, обращавшихся к ним за защитой своих интересов. Люди перестали получать суд и милость от судей своих.
Обобщив свои критические замечания, Курбский делает вывод о законопреступности такой власти[xlvi]. Самого властителя - Ивана IV - он сравнивает с царем Иродом, чье тираническое правление стало синонимом жестокости и осуждено еще в новозаветных текстах. Курбский называет Ивана IV тираном, а способ реализации им властных полномочий - законопреступным. Царь не только погубитель высшего духовного лица (прямого выразителя божественной воли), но и нарушитель всего государственного порядка: "чин скверно соделал, царство сокрушил: что было благочестия, что правил жития, что веры, что наказания - погубил и исказил… твоего величества преизобилие злодейства… с кромешниками привело к опустошению вся святорусские земли.