Конечно, не все в летописях можно воспринимать на веру, особенно оценки тех или иных племен и народов. У летописцев были свои симпатии и антипатии. Например, поляне - земляки летописца - были, по его мнению, самым хорошим племенем, а другие племена - хуже: "Древляне живаху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто; и браку у них не бываше, но умыкивалу у воды девиця..."; "и Радимичи, и Вятичи, и Север один обычаи имяху, живяху в лесах, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто. И срамословье в них... Имяху же по две и по три жены". Таким образом, летописец дает яркие свидетельства сохранения черт родового строя у славянского племени.
В "Повести" имеются и сведения об археологических памятниках. Там пять раз упоминаются длинные валы, которые будто бы провел Кирило Кожемяко плугом, в который был запряжен дракон - Змий, для защиты Киева с юга от кочевников.
К концу XII в. относится "Слово о полку Игореве". В "Слове" содержится важный краеведческий материал. Например, там упоминаются русские города: Киев, Путивль, Новгород, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Курск, Белгород, Тмутаракань. Исконно русскими автор считает реки Днепр, Донец, Немигу, Стугну, Рось и Сулу.
Русские для автора "Слова" - "Даждьбожьи внуки". Любопытно, что автор "Слова" не большой любитель трав и деревьев, но зато хорошо знает птиц и животных. Им перечислены 23 реки, но дано 54 вида птиц. Может быть, это связано и с задачами, которые он ставил перед "Словом".
Хорошо зная все крупнейшие русские города, автор умело пользуется своими знаниями психологии правящих в них князей.
В XII-XIV вв. почти в каждом княжеском центре велись летописные своды. В Киеве летописание велось в Печерском и Выдубецком монастырях; во Владимиро-Суздальской земле главными центрами летописания были Владимир, Суздаль, Ростов и Переяславль. Велись летописные записи и в других городах.
Монголо-татарское иго привело к временному упадку летописания, но в XIV-XV вв. начинается новый этап его развития. Крупнейшими центрами летописания стали Новгород, Псков, Тверь, Москва. В летописях детально описываются местные события - рождения и смерть князей, выборы посадников и тысяцких, военные походы, битвы и т. п.
Из памятников XVI в. любопытна "Казанская история", написанная около 1550 г. Автор приводит интересные сведения об истории Казани и народах Поволжья.
К концу XV-началу XVI в. относят "Сказание о человецех незнаемых в восточной стране", рассказывающее о девяти племенах "незнаемых" людей на востоке, "За Югорской землей", называемых "самоедью" или "самоядью", с интересными подробностями, иногда фантастического плана.
С середины XVI в. любопытные краеведческие сведения содержатся в донесениях служилых людей, посылаемых государством в Сибирь и в другие отдаленные места. Важные сведения по истории окраин России можно найти в ясачных книгах и "росписях". Данные этих книг были доступны лишь чинам высшей приказной администрации и использовались для составления всевозможных инструкций воеводам и другим начальникам.
Уже в XVI в. памятники археологии используются государством в дипломатии. В 1592 г. русские послы Г. Б. Васильчиков и С. Г. Звенигородский на переговорах о русско-датской границе в Коле ссылались на остатки новгородских укреплений на берегах Кольского залива - в Ваенге и Коле: "А в Варенге (Ваенге) Валит (в Новгородских летописях упоминаются два воеводы Валита) своими руками положил камень в вышину от земли есть и ныне больше косые сажени, а около него... городской оклад в 12 стен... И тот камень, что в Варенге, и посейчас словет Валитов камень, а что в Коле было - развалено". В 1603 г. датчанам была представлена новая грамота: "И лопская земля вся исстари к нашей отчине, к Новгородской земле, а взял ее войною... корельский державец Валит, тож Варент, а русское имя его Василей... на Мурманском море в его имя городище Валитово и иные признаки".
В XVII в. на Урале землепроходцы заинтересовались чудскими памятниками, о которых до сих пор здесь рассказывают легенды; "Жили испокон веков на Урале старые люди, их чудью звали. Рылись под землей, железо варили. В темноте ютились... А лица у них на груди были. И вот стали замечать чуди, что белое дерево на их землю пришло... Слухи тревожные... Где белое дерево, там белый человек... И вот запрятались чуди в свои жилища-норы подземные... и заживо захоронили себя". Такими легендами русские землепроходцы пытались объяснить причины, по которым в курганах встречаются срубы ("жилища" чуди), а древние копи расположены под землей.
К XVII в. летописные формы изложения событий на окраинах страны еще продолжают существовать, хотя в центре они уже полностью отмирают.
Из местных летописных источников этого времени наиболее интересны сибирские летописи. Всего их насчитывают около 40.
Большая часть сибирских летописей восходит к походам Ермака. Предполагается, что первую из них составили в 20-х гг. XVII в. в Тобольске по воспоминаниям ветеранов дружины Ермака. В 1622-1623 гг. в Соли Вычегодской была составлена "Строгановская летопись". В 1636 г. тобольский дьяк Савва Есипов составил летопись "О Сибири и Сибирском взятии" (Есиповская летопись).
Позднее появились "Записки к истории Сибири служащие" и "Новая Сибирская история" И. Черепанова; "Летопись г. Иркутска с 1652 г." П. Пежемского; "Краткая летопись Енисейского и Туруханского краев Енисейской губернии" (1594-1893 гг.)
А. И. Кытманова и др.. Все они содержат подробные описания быта и нравов народов Сибири. Например, в Есиповской летописи говорится: "По сих же реках жителствуют мнози языцы: Татаровя, Калмыки, Мунгалы, Пегая орда (нарымские селькупы), Остяки и Самоядь и прочия языци. Татаровя держит закон Мааметев, Калмыки же которого закону жили или отцов своих предание держат не ведомо... Пегая же орда, Остяки и Самоядь закона не имеют, но идолам поклоняются и жертву приносят яко богу... Они же Остяки одежду имеют от рыбы. Самоядь же ядят олени и всякой зверь и гад".
В архивах хранится много челобитных местным властям, в которых также содержатся определенные историко-краеведческие сведения. В большинстве это либо жалобы на притеснения властей (заявления о злоупотреблениях и взятках сборщиков ясака, жалобы на обеднение, просьбы о сложении недоимок), либо жалобы ясачных людей друг на друга. По многим из жалоб велись судебные дела, содержащие многочисленные и ценные данные о жизни и быте народов России. Например, в 1673 г. разбирался спор о "купчей" на "холопа". Ответчик показал: "В нашей же орде, у нашей братьи якутов, как покупаем друг у друга холопей мужиков и баб и девок и ребят, и приданных даем и емлем, а купчих и никаких писмяных крепостей на холопей до сего числа промеж нами не бывало".
Первым историком-краеведом Сибири иногда называют Семена Ульяновича Ремезова (1642 - около 1720), составителя "Чертежной книги Сибири". Карты Сибири ("Чертежные книги") составлялись в 1629, 1667, 1673 гг., но на них отсутствовали данные о местах обитания различных народов. Поэтому в "приговоре" Сибирского приказа 1696 г. указывалось, что на чертеже должно быть показано, "в котором месте какие народы кочуют и живут, также с которой стороны к порубежным местам какие люди подошли". Эту работу и выполнил С. У. Ремезов.
Он известен также как сборщик ясака, составитель плана Тобольска, строитель каменного кремля в Тобольске, живописец, расписавший часовню для водосвятия на р. Иртыше. Им была составлена серия карт с детальными этнографическими и некоторыми археологическими данными. Вся "Чертежная книга" была завершена к 1 января 1701 г. Наиболее интересна для историка-краеведа его карта, составленная в сентябре 1698 г., - "Чертеж всех сибирских градов и земель", на которой указаны места обитания различных народов Сибири с довольно точным определением мест их кочевок.
Помимо "Чертежной книги Сибири", Ремезовым в 1698 г. было создано "Описание о народах Сибири", которое получило известность по обширным цитатам в Черепановской летописи. Ее составил в 1759 г. тобольский ямщик Черепанов.