Портрет М. Е. Шуваловой.
Переворот состоялся. Дальше Мавре Шуваловой со всей ее многочисленной и требовательной родней оставалось пожинать плоды. Вчерашний камер-паж Петр Шувалов вернется из ночной поездки действительным камергером, сенатором, графом Российской империи (Мавра - графиня!). Новоявленная императрица не жалеет наград, а Мавра не устает о них напоминать: слишком долго ждала, слишком большого страха натерпелась за прошедшие годы. Так пусть муж станет еще и кабинет-министром, пусть займется и армейскими делами. Что стоит "кумушке матушке" подчинить ему управление артиллерийской и оружейной канцеляриями.
А вот другую сторону государственной власти, еще более могущественную, хоть и не слишком почетную, захватит Александр Шувалов - к нему перейдет руководство Тайной канцелярией. "Черное десятилетие" правления Анны Иоанновны - что, казалось, могло сравниться с этой страшной полосой русской истории. Достаточно назвать цифры: 36 тысяч осужденных и сосланных в Сибирь по политическим обвинениям. Но только при веселой и доброжелательной Елизавете Петровне и ее верном генерал-фельдцейхмейстере - Александр Шувалов удостоится и такого чина- осужденных окажется 80 тысяч, а смерть после шуваловских "беспристрастных" допросов станет и вовсе обычным явлением.
Из золотого дождя, щедро изливавшегося на новых графов, Ивану Ивановичу Шувалову не достанется ничего: для получения звания камер-пажа не надо было иметь сколько-нибудь могущественных родственников. Иван Иванович, впрочем, и сам не обращается к их помощи. Почтительность к нему Бестужевых-Рюминых никак не связана с переворотом, а с М. В. Ломоносовым будущий меценат был знаком еще до возвышения шуваловской фамилии. У него какие-то свои, совершенно независимые от преуспевающих братьев связи. Даже императрице он будет представлен не "кузенами", а А. П. Бестужевым-Рюминым и фельдмаршалом А. П. Апраксиным, с чего и начнется его "случай".
А ведь сначала ничто не предвещало перемен. Двор встречает 1749 год в Москве. Камер-фурьерский журнал день за днем отмечает посещения Оперного дома, французских комедий, праздновавшееся с особенной пышностью тезоименитство "милостивого государя Алексея Григорьевича", дальние и ближние богомолья - все с ним же. В июле самый большой выезд - в Саввино-Сторожевский звенигородский монастырь и Новый Иерусалим, три дня, проведенные в имении Разумовского "Знаменском-Денисьеве" с заездом на ужин в соседнее "Петровское", к Н. Ф. Голицыну.
Н. Ф. Голицына не отличала ни достаточная знатность, ни положение при дворе, ни даже почтенный возраст - ему всего девятнадцать лет, - чтобы рассчитывать на посещение самой императрицы. Разве что могла помнить Елизавета со времен своей юности голицынскую бабку - мрачную, злую и беспощадную на язык "князь-игуменью" Всешутейшего и Всепьянейшего собора. Умерла она еще в 1729 году, и увековечила ее кисть Андрея Матвеева в превосходном дошедшем до наших дней портрете.
Формальный предлог для поездки в "Петровское" вряд ли можно восстановить. Лежало поместье Голицыных на противоположном, относительно владений А. Г. Разумовского, берегу Москвы-реки, при впадении в нее Истры, так что выезд сюда походил на простой пикник, только давно в старательно подготовленный двумя хитроумным придворными дипломатами - канцлером А. П. Бестужевым-Рюминым и вице-президентом Военной коллегии С. П. Апраксиным. Для них это вымечтанная возможность обратить внимание императрицы на забытого камер-пажа. Версия, что выполняли они просьбу А. И. Шувалова, не представляется правдоподобной. Придворными дипломатами руководил свой особый и точный расчет. Хотели они ослабить влияние А. Г. Разумовского и его окружения, создать противовес наследнику с его откровенно прусскими увлечениями и симпатиями, ограничить и всесильных шуваловских выскочек. А если позднее к их заговору присоединятся те же самые Шуваловы, ничего удивительного. "Кузены" понадеятся новым оружием расправиться с ненавистным им канцлером. Все дело в том, кому удастся перехватить инициативу.
Встреча состоялась. И. И. Шувалов не остался незамеченным и получил следующий придворный чин. Немного, но только на первый взгляд. Присматривается к ходу событий брат всесильного фаворита, К. Г. Разумовский, и в какой-то момент принимает неожиданное решение отметить встречу в "Петровском". В его компетенции находятся газеты, и задним числом он отдает распоряжение в № 91 "Санкт-Петербургских ведомостей" прибавить к описанию путешествия императрицы в Новый Иерусалим многозначительное примечание: "Императрица пожаловать изволила камер-пажа своего Ивана Ивановича господина Шувалова двора своего камер-юнкером". Спешит жениться на семнадцатилетней Прасковье Ивановне Шуваловой хозяин "Петровского", Н. Ф. Голицын. Он верит в значительность разыгравшихся в собственном доме событий, и его проницательность будет щедро награждена - впереди Н. Ф. Голицына ждет чин генерал-поручика, не говоря о множестве других привилегий.
Начало "случая" - его отметит в "Петровском" помещенная под мраморным медальоном-портретом Елизаветы надпись: "Императрица Елизавета Петровна посетила Петровское 12 июля 1749 года". Правда, Шувалов одной этой памяткой не удовлетворится. Очень скоро он обратится к А. Г. Разумовскому с просьбой… подарить ему и "Знаменское-Денисьево". Теперь уже бывший фаворит благоразумно исполнит желание своего преемника. Но вся полнота связанных со "случаем" возможностей и власти придет к И. И. Шувалову не сразу. Слишком прочны годами складывавшиеся отношения Елизаветы со старым фаворитом.
Но Мавра Егоровна и здесь едва ли не первая успевает подметить происходившие с царицей перемены. Может, и ей было спокойнее со старым знакомым Разумовским, только после награждения чином И. И. Шувалова императрица неожиданно обращает внимание на совсем пустого человека - кадета Н. А. Бекетова. С этим мальчишкой - самовлюбленным, торопящимся выхватить у жизни побольше, - старым приближенным общего языка и вовсе не найти… И если уж перемен не миновать, лучше самой руководить ходом событий.
Елизавета Петровна продолжает любоваться этим участником спектаклей, которые разыгрывались во дворце воспитанниками Сухопутного шляхетного корпуса, а Мавра Егоровна уже успевает подсунуть Бекетову притирания, от которых появляется на лице багровая сыпь. Остается только намекнуть царице о "сумнительной" болезни, и Елизавета сама брезгливо отвернется от незадачливого кандидата. Дорога для Шувалова открыта. Очень скоро А. Г. Разумовскому приходится расстаться с привычными покоями бок о бок с личными апартаментами императрицы - они будут переделаны для всесильного отныне Ивана Ивановича Шувалова.
Если живописцу недостает времени и удобности видеть натуру, а имеет он превосходное дарование, то может учиться с картин, рисунков и естампов, произведенных искусными мастерами, кои умеют избирать лучшее и употреблять оное с разумом во всех своих творениях.
Архип Иванов. Понятие о совершенном живописце
Итак, рокотовский "Кабинет И. И. Шувалова" - память о перешедшей в стены Академии художеств коллекции мецената. 1757 год. Тем больше вопросов вызывалось датировкой копии, выполненной А. Зябловым. Раз она была написана двенадцатью годами позднее оригинала, то, как принято считать, последний должен был составлять собственность Ф. С. Рокотова. Иначе каким образом художник мог представить своему ученику возможность копирования? Ведь, расставшись со своей коллекцией, И. И. Шувалов долгие годы провел за границей, и его отношения с Рокотовым, какими бы сначала тесными они ни были, не могли не прерваться. Отсюда делался и второй вывод, что "Кабинет" писался Рокотовым для себя - то ли на память, то ли как род учебного упражнения.
Однако оба вывода представляются одинаково неправдоподобными. Федор Степанович Рокотов, по свидетельству современников, имел множество заказов, причем легко продавал каждый невостребованный заказчиком холст. Чем же мог он руководствоваться, сохраняя у себя одну из наиболее ранних, да и трудоемких работ? Почему не передал оригинал тому же Н. Е. Струйскому, и где, наконец, мог этот оригинал видеть И. М. Долгоруков, не упоминающий в этой связи о мастерской художника? Нет, судьба картины должна была сложиться иначе. Слишком стремительно в это время начала меняться историческая обстановка.
Со временем Павел I не простит ни одному из фаворитов матери ни опозоренной памяти отца, ни собственного оскорбленного самолюбия - расплата со "случайными людьми" предшествующего царствования будет мгновенной и беспощадной. Для Петра III любимец умершей тетки - Шувалов почти безразличен. Зато фаворит предвидел свое будущее после смерти Елизаветы - женщины в ее семье долго не заживались, сама она начала стареть неожиданно быстро, не сопротивляясь недугам, мрачным настроениям, упадку сил.
Иван Иванович Шувалов бесконечно услужлив с наследником - до прямой униженности, предупредителен - до лакейства. Так утверждают дипломаты, внимательно наблюдавшие разыгравшуюся партию. В то время как Елизавета месяцами не пускает к себе на глаза великого князя и его честолюбивую жену, будущую Екатерину II, Шувалов находит способ не порывать с ними добрых отношений. И это при том, что великокняжеская чета ненавидела друг друга, супруги жили каждый своей жизнью, переполненной подозрениями, доносами, клеветой. Нет, в дипломатических способностях придворного толка фавориту никак нельзя было отказать.