О чудное дитя, как все в тебе прекрасно!
Как небо в майский день лазурные глаза!
Как смотришь ты на все доверчиво и ясно
И как чиста твоя капризная слеза!
Если авторы детской литературы укоряли своих героинь за небрежное отношение к кукле, то поэты и писатели начала XX века видели в этом волнующее проявление эротической игры.
– Что же ты сделала, девочка милая,
С фарфоровой куклой своей?
– Когда было скучно, ее колотила я,
И вот – теперь трещина в ней.– Глаза открывала и закрывала она,
Папа-мама могла говорить.
– А теперь совсем безмолвною стала она,
Не знаю, как с ней мне и быть.– Чего же ты хочешь, девочка нежная?
Куклу целуешь зачем?
– Хочу, чтоб была она снова, как прежняя,
Такой, как прежде, совсем.– Девочка милая, сама ты разбила ее.
Теперь куклы прежней – нет…
– Боже мой! Боже мой! Так я любила ее!
Без нее не мил мне весь свет!
В культуре Серебряного века внешнее сходство девочки с фарфоровой куклой привлекает особым шармом и скрытой сексуальностью. Девочка Лиля предстала перед героем повести А. Толстого "Детство Никиты" в белом платье с голубой шелковой лентой, которая была завязана сзади большим бантом. "Никите показалось, что это не настоящая девочка, до того хорошенькая, в особенности глаза – синие и ярче ленты, а длинные ресницы – как шелковые". Зачарованность Никиты прелестной девочкой похожа на влюбленность в куклу – распространенный сюжет в литературе этого времени.
Валентин Катаев вспоминал эпизод из жизни 1920-х годов, когда он вместе с Юрием Олешей стал обладателем великолепной куклы. Эта большая кукла из папье-маше изображала годовалого ребенка, одетого в короткое розовое платьице. Сходство было столь велико, что прохожие принимали куклу, выставленную молодыми людьми в окне, за живого ребенка. Приятели развлекались до тех пор, пока кукла не привлекла внимание двух девочек-подростков. Обе были взбудоражены видом великолепной куклы, а юноши – видом хорошеньких девушек. Но, увы, любовная игра, поводом для которой послужила кукла, закончилась для молодых людей неудачей.
Любовь девочки-ребенка и гимназиста. (Аверьянова Е. Иринкино счастье. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1910)
Подаренная кукла воспринимается девочкой как будущий ребенок (Аверьянова Е. Иринкино счастье. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1910)
В начале XX века табу на изображение эротических игр стали нарушать и в детской литературе, причем инициаторами этих нарушений выступили дамы-писательницы. Е. Аверьянова, книги которой критики называли порнографическими, описала влюбленность гимназиста в девочку-ребенка. Повесть "Иринкино счастье" полна эротических намеков. Особенно шокировало современников описание телесных нежностей между юными героями. "Бедное, бедное ушко мое! – Лева начал тихононько и осторожно целовать его". "Иринка широко распахнула свои ручки и, обвив ими голову Левы, крепко и горячо прильнула к его губам". Игры с куклой (как этого всегда боялись моралисты) переходят в любовное объяснение между ребенком и подростком. Иринка получает от мальчика в подарок куклу, похожую на ундину. У нее лазурные глазки и ангельское лицо. Но Иринке по душе фарфоровая красавица с длинными черными локонами и темными глазами – потенциальная бунтарка, готовая нарушить существующие табу. Темноволосая кукла становится поводом для двусмысленного разговора. "Смотри, смотри, Лева, у нее ведь черные волосы и темные глаза, как у тебя". Мальчик шутливо замечает: "И как у тебя!" Решено, что кукла будет их общей дочкой. Разговор прерывается поцелуями и объятиями, описанными по шаблонам любовной повести ("неожиданно, позабыв всякую осторожность, Лева крепко прижал к себе смуглую маленькую головку Иринки, покрывая горячими, долгими поцелуями и глазки, и щечки, и носик, и даже самую шейку ребенка").
Е. Аверьянова не одинока в играх с эротическими табу на страницах детских книг. Ее современница В. Новицкая также нарушала культурные запреты. В повести "Галя" кукла послужила поводом для сближения героев. Восторженная девочка, получив подарок от дядюшки, припадает к нему "разгоревшейся смуглой щечкой" и повторяет: "Миленький!.. Миленький!.. Спасибо!.. Мерси… Миленький… Дорогой…" Это начало любовной страсти, которая завершится через несколько лет счастливым браком. Героиня другой повести В. Новицкой не прочь игриво порассуждать об отношениях с мальчиками ("Терпеть не могу лизаться, а с мальчишками в особенности"). После поцелуев во время игры в фанты девочка твердо решает не выходить замуж: "Что за охота выходить замуж? Что такое мужья? Вот ведь эти противные мальчишки, как Саша Соколов, Петя Угрюмов, Коля Стрепетов, да и все другие Володины товарищи, – вот ведь за кого мне, например, придется выходить замуж. Сохрани Бог! Ни за что, ни за что замуж не пойду!!!" Действительно, потенциальный жених нашелся в другом кругу. Героиня приглянулась сыну табачного фабриканта, и, обменявшись с ним поцелуем, она не прочь стать "табачницей". Впрочем, девочка радуется поступлению в гимназию, а еще больше – роскошному письменному столу, полученному в подарок от любящих родителей. В наступившем веке девицы не ограничивались перспективами удачного брака, хотя и не упускали их из виду.
Кукла в мужских руках
Пока молодые люди развлекались с потенциальными невестами и их куклами, младшие братья ломали игрушки своих сестер. Эта житейская ситуация нашла подробное отражение в назидательной литературе. В изданиях XVIII–XIX веков распространены рассказы о том, как мальчики безжалостно ломают ручки-ножки кукол, разрывают лайковое тело, разбивают фарфоровые головы. Жизненный опыт показывал, что разбитые куклы вызывают у мальчиков не меньшее горе, чем у их сестер. Одна из мемуаристок вспоминала, как получила от крестного в подарок "прелестную восковую куклу с белокурыми локонами, голубыми, как незабудки, глазами, в белом, из альмага, платье, с розовыми лентами". Это была первая настоящая кукла в жизни девочки. Четырехлетний брат попросил подержать игрушку и уронил ее: от восковой головки ничего не осталось, кроме мелких кусочков. Горе брата и сестры было взаимным. Горючими слезами заливались дети Татьяна и Илья Толстые, нечаянно разбившие куклу во время игры.