Авторы приводили пугающие и поучительные примеры из жизни девиц, имевших привычку смотреться в зеркало. "Евелина, одаренная умом и красотою, была тщеславна, кокетка (любохотна), насмешница" – так начинается история девицы, которая, примеряя чепчик у зеркала, восхищалась собой. Добрая мать рассказывает дочери про красавицу Ирину, ставшую наложницей Магомеда. Она не объясняет дитяти, что значит быть наложницей, зато рассказывает, какими богатствами и почестями окружил Магомед свою невольницу. Ирина восхваляла свою красоту – источник многих удовольствий. Но судьба прелестницы оказалась ужасной: по требованию янычаров Магомед зарубил красавицу. И хотя мать уверяет дочь, что "не все мужчины таковы, как Магомет", девочка охвачена ужасом. "Уверяю вас, что теперь не думаю возбуждать обожание. Сейчас я вам докажу это. – Произнеся сии последние слова, наша молодая кокетка (тщетоохотница) раскинула свой нарядный убор, и с того времени она уже не делает усилия для привлечения похвал, напоминающих ей несчастный конец Ирины".
Журнал "Звездочка" в разделе "Советы маленьким детям" неоднократно предупреждал девочек о печальных последствиях долгого разглядывания себя в зеркале. Издательница давала своим читательницам благоразумные советы: "Сидеть или стоять долго перед зеркалом; учиться принимать разные положения, есть занятие самое смешное. И что еще страшно: оно непременно сделает человека принужденным и кривлякой". А. Ишимова предостерегала девочек от подражания взрослым девицам и дамам, проводившим у зеркала многие часы.
Склонность девочки к кокетству проявляется в играх с куклой, поэтому матерям советовали прислушиваться к тому, что говорят девочки во время игры. Госпожа Миловидова прозорливо заметила, что ее дочь учит куклу красивым позам и кокетливым жестам, и тут же уличила девочку в кокетстве: "Ты учишь куклу свою кокетству и сама начинаешь брать на себя такие виды" (рассказ "Кокеточка"). Дочь не видит ничего плохого в "приятных видах": "Я вчера делала все это перед зеркалом, и мне показалось удивительно как хорошо". Мать возражает: "Неужели ты думаешь, что жеманство и кривлянье лучше природных приятностей?" И объясняет на примере куклы отличие искренних чувств от лживой манерности: "Ты невольно привыкнешь быть принужденной и легко можешь внутренние свои чувства сделать также фальшивыми, как наружный вид".
И вновь книжная мудрость не совпадала с принятым в обществе поведением. Перед выходом в свет девочек убеждали в том, что их лицо должно "изображать добродетель" (концепты "быть" и "изображать" использовались как синонимы). Умение выглядеть добродетельно свидетельствовало о хорошем воспитании и высоком социальном статусе девицы. Так, приветливое выражение лица – обязательная деталь в описании великих княжон, выходящих на публику. Малолетним дворянкам рекомендовали обучаться мастерству выражения лица с раннего детства. Пока моралисты предостерегали от зеркал, наставницы советовали своим подопечным практиковать мимические умения перед зеркалом, в занятиях с куклами, в том числе и бумажными. В наборах кукол печатались не только разные виды нарядов, но и детали лица, с помощью которых куклам можно было менять выражения. В рассказе "Искусство нравиться" дворянин Добродушин объясняет дочери: "С молодых лет нужно стараться, чтоб в чертах изображалась добродетель". Сообразительная дочь тотчас приводит пример из жизни: на старом дереве трудно вырезать инициалы, зато на молодом стволе они делаются легко. Отец сведущ в физиогномике – популярной теории XVIII века, связанной с именем И. Лафатера. Согласно ей, страсти и грехи отображаются на лице человека и с возрастом искажают его природные черты. "Не ищи в зеркале своем искусства казаться лучше того, нежели какова ты действительно. Но когда почувствуешь, что страсти начнут волновать твое сердце, беги точас к зеркалу и посмотрись в него. Ты увидишь в нем гнусность гнева, или ревности, или зависти, и потом сама себя спроси: можешь ли в этом виде понравиться Богу или кому-нибудь из людей?" В качестве последнего аргумента в разговоре с дочерью отец приводит фразу Сократа, автора изречения "старайся узнать самое себя".
Познание себя поможет справиться со страстями – их действие искажает лицо девочки и портит его красоту. К страстям относились разнообразные чувства и эмоции: радость, печаль, надежда, страх, удивление, гнев, раскаяние. И хотя сами эмоции не являются греховными, их свободное проявление в поведении и внешности девочки осуждалось. Кукла с неизменной приветливостью на восковом или фарфоровом лице и в этом случае служила образцом постоянства.
Иначе обстояло дело с невоспитанными героинями нравственных нарративов. Игра страстей сводит на нет их усилия выглядеть привлекательно. Доказательством тому служат примеры из "нравственной физиогномики", относящиеся только к девочкам – о мальчиках судят по их поступкам, а не по выражению лиц. "Несмотря на красивое платье, щегольскую прическу и красоту, она не была привлекательна. Выражение лица все портило: большие карие глаза смотрели неласково, на губах была такая гордая, самодовольная улыбка, что впечатление не могло быть в ее пользу". Шансов найти хорошую партию у девицы с таким выражением лица немного.
Умение владеть своим лицом и телом свидетельствует о переходе девочки в новую гендерно-возрастную категорию (в русском быту таких девочек 14–15 лет называли "большими барышнями"). Кукла поражена переменами в походке и манерах своей бывшей хозяйки. "Ее прекрасные белокурые волосы не спадали больше длинными локонами на плечи, а были заплетены в косу; вместо того, чтобы резвиться да бесцельно бегать по комнатам, как прежде, она теперь почти постоянно ходила тихо, плавно, как ходят взрослые; большую половину дня употребляла на полезные занятия, т. е. на уроки и на рукоделья: со мною занималась изредка, урывочками и больше по праздникам". Героиня "Записок петербургской куклы" (1872) сменила игрушки на занятия музыкой: барышня часами сидела за пианино, красиво выпрямив спину и перебирая клавиши руками. Такие перемены в телесном облике и поведении большой барышни свидетельствуют о том, что период детских игр завершился и пора готовиться к выходу в свет.