В истории человечества всегда проявлялось как трагическое, так и мелодраматическое. Гениальным художником трагического, конечно, является Шекспир. Эпоха Шекспира – эпоха аномии (состояние когда для человека ничего не свято и не обязательно). Причина аномии – глубокий религиозно-политический кризис начала XVII века. Монтень определяет нравственную болезнь общества через гетерономность поведения и утилитарную редукцию мира. Человека этой эпохии захватывает изможденный, оробевший, пессимистический цинизм. В это время приобрело всеобщее распространение "моральное актерство". Моралью становится публичное притворство. Страх и затравленность распространяется вместе с деморализацией. Обществом овладевает сознание суетности всех дел – утилитарная апатия. "Эпоха отнимает "вкус жизни", как пишет Э. Соловьев, "но вызывает на свет сознание неотчужденного права на жизнь, образующего единое целое с правами совести и веры" .
Не напоминает ли характеристика шекспировской эпохи состояние современного общественного сознания? Да, эстетические, философские, исторические анализы данной проблемы говорят о схожести состояний кризисного сознания в обществе, при которых наиболее адекватной формой художественного выражения является трагическое. Можно увидеть схожие черты характера взаимоотношений трагического и мелодраматического как в эпоху Шекспира, так и в современности, что является доказательством вечности и имманентности мелодраматической и трагической формы социальной реальности. Основа трагического у Шекспира задается идеями времени, индивида, порядка и природы. Индивиду противостоит время, а порядку – природа. Эти основные группы противоположностей сегодня интерпретируются через проблемы исторической приемственности, исторического времени, социальной памяти, историчности человеческого бытия и т. д., а также через проблемы системы и среды, социальной организации общества, социальной экологии и т. д. "Трагическая бездна", ощущаемая за каждым словом, поступком, результатом человеческой деятельности в реальности, придает всему социуму свой смысл. Каждое событие в социуме представляет собой отдельную "драму", в основу которой положено мелодраматическое, где "героем" может быть каждый отдельный индивид. Таким образом, в социуме можно различить столько отдельных "драм", сколько есть в нем отдельных индивидов и, даже больше, ибо индивиды могут быть "героями" нескольких "драм". Объясняется это множественностью социальных ролей, множественностью сознания и самости индивида в современном мире. Отдельные "роли" не разведены, а соединены и повернуты друг к другу общей стороной, так что условием их соединения становится трагическое, а условием разъединенности – мелодраматическое. В основу отдельной драмы положено мелодраматическое, через которое социум может быть объяснен бесчисленным количеством способов, но в результате все объяснения – интерпретации, разлагающие социум, доходят до неразложимого зерна – трагического. Это связано с тем, что рядом с внешней, реальной, мелодраматической формой социальной реальности развивается другая, углубленная, внутренняя трагическая форма, для которой внешняя служит своего рода рамками. Поэтому любые события в социуме происходят и развиваются в двух "мирах" одновременно. Главный герой трагедии Шекспира "Гамлет" может символизировать двойное сознание – рассудочное и сверхчувственное, сознание на пороге разумения и безумия, то есть пример трагической природы человека; и разобщенность, отъединенность от всего земного, то есть природу человеческого одиночества; и отданность двум мирам, то есть одновременное ощущение равнозначного наличия мелодраматической и трагической реальностей. То, что происходит в мире мелодраматического, есть часть, проекция и отражение событий более глубоких. Л. Выготский пишет: "Гамлет" насыщен рассказами о событиях, все существенное происходит за сценой" . Этот драматургический прием, использованный Шекспиром, может служить примером для того, чтобы показать диалектику взаимоотношений трагического и мелодраматического: наличие слов и рассказов говорит о вторичной природе, об интерпретации того, что должно быть непосредственно впервые воспринимаемо субъектом. Все это набрасывает дымку искусственности, ненастоящности, преобразует социальную реальность в отзвук ее первичного бытия. Как свидетельствует мировая история, с усложнением форм жизнедеятельности расстояние между трагическим и мелодраматическим растет в том случае, если относить трагическое к духовному, где слово расстояние может быть заменено понятием "дифференциации". Сегодня, по мнению С. Лэша, духовное составляет мир отдельный от социального, то есть пред-лежащее автономно от наличного. Единственно возможная "репрезентация", при которой сущность одного рода способна представить сущность другого рода. "Репрезентации" являют собой процесс означения трансцендентного и предполагают уже существующую дифференцированность духовного, культурного и социального. В этом смысле трагизм "есть" некоторое откровение как подтверждение вашей внутренней веры, "связанное с неуловимостью и невыразимостью этого веяния" . Если трагическое, в равной степени как и мелодраматическое, понимать как две формы социальной реальности, то смысл трагизма или трагедии современного социума как противоречия вырастает между мелодраматической проекцией и предлежащей ей трагичностью.
Выводы
1. Аналогично традиционному пониманию противоречия как мотива творческой деятельности личности, можно говорить о противоречии как о мотиве любой субъектной деятельности.
2. "Трагическое просветление" есть форма победы современного общества над принципами социальной несправедливости и потребительства.
3. Коммуникация индивидов в современном обществе через формы, социального конструирования (имиджи, социальные роли и пр.) – это "творчество социальной трагедии", так как в подобных формах интеллектуально синтезируются части самости человека через снятие противоречий.
4. Выход в социум для индивида связан с драматическим разрешением противоречий – общественной трагедией.
Глава II
Трагедийные коллизии как "субстанциальная основа" одиночества
Философское осмысление природы трагического
"Я есмь" (в мире) склонно к тому, чтобы означать, что я существую, только если могу отделиться от бытия…"Я держусь за недра небытия", это печально и тревожно, но говорит еще и о том чуде, что небытие в моей власти, что я могу не быть: отсюда приходят свобода, мастерство и будущее для человека.
Морис Бланшо "Пространство литературы"
трагическое противоречие: essentia и existentia – трагедия как единство с миром и людьми – сверхиндивидуальное бытие трагического героя