"Змея в тени орла", как и другой фильм с теми же актерами "Пьяный мастер" (1978), – не просто фильм о кунг-фу, но один из первых образцов трансформировавшегося жанра. Именно с подачи главного актера некоторые гонконгские фильмы, посвященные боевым искусствам, стали приобрели комический оттенок [Комм, 2015, с. 78]. Более того, именно в этой ленте Джеки Чан, долгое время пребывавший в тени Брюса Ли, нашел собственный узнаваемый стиль, и именно с этого фильма началась самостоятельная карьера актера. После выхода картины на экраны стало ясно, что даже восточные единоборства могут быть высокими и низкими. Если до этого Джеки Чана звали Джеки Ли или Брюс Чан, то после он стал узнаваемым актером Джеки Чаном [Wetterstaetter, 1997, р. 20]. Если до Джеки Чана картины о кунг-фу, сделанные в Гонконге, были чрезмерно серьезны – и потому часто нелепы, как, например, "Бойцы-калеки", то Джеки Чан вдохнул в субжанр новую жизнь, сделав этот вид единоборств более живым, легким и веселым. Этот фильм во многом дает ключ к прочтению последующего творчества Джеки Чана. Прямо как его герой, Джеки Чан, совместив фильмы про боевые искусства с комедией, открыл для себя путь к сердцам многих поклонников культового кинематографа, в том числе на Западе, куда он в итоге перебрался.
Музыкальное сопровождение картины, с одной стороны, традиционное для фильмов о кунг-фу, с другой – более чем инновационное. Помимо оригинальной музыки Фу Лианг Чоу и традиционных заимствований из саундтреков спагетти-вестернов, в ленте использована космическая электроника. Фильм сразу заряжает зрителя на позитивные эмоции, так как на открывающихся титрах играет музыкальная тема "Magic Fly" группы "Space". Кроме того, в фильме использован фрагмент из второй части альбома "Oxygene" композитора Жана-Мишеля Жарра. Некоторые отечественные зрители на рубеже 1980-1990-х смотрели это кино в том числе из-за этого саундтрека.
Картина совершенна с точки зрения образца жанра. Диалоги не перегружены, возможно, даже банальны и в определенном смысле нелепы – все внимание в фильме отдается действию. Как заметил западный киновед Дэвид Бордуэлл в отношении гонконгского кинематографа, фильмы, сделанные в Гонконге, часто можно смотреть без перевода и все равно прекрасно понимать, что происходит на экране. "Змея в тени орла" – яркое тому доказательство. Вместе с тем сцены боевых искусств в нужные моменты сменяются непродолжительными разговорами. Кроме того, серьезные сражения, в которых возможен смертельный исход для участников, перемежаются комическими, что заставляет не уставать от единообразия сюжета.
"Змея в тени орла" лучше многих западных фильмов рассказывает хорошо знакомую, в том числе западной аудитории, историю о добродетели и пороке, о мудрецах и глупцах, о хитрости и подлости. Обладать мудростью важнее, чем обладать властью; свое знание мудрец готов передать простому человеку с добрым сердцем. Мудрые люди могут использовать хитрость, но без того, чтобы превращать ее в подлость. За, казалось бы, простыми постановками боевой хореографии, преобладающими в фильме, скрывается глубокая идея – простая жизнь мудреца приятнее и лучше, чем титулы и официальное положение в обществе. Неслучайно самыми глупыми и комичными в фильме изображены представитель городского бизнеса и его толстый сын. Одним словом, этот фильм мог стать культовым не только благодаря отточенной боевой хореографии, но и хорошо заметному нравственному посылу. Западный зритель культового кино до сих отмечает этот фильм с Джеки Чаном как один из главных в его творчестве. В России в конце 1980-х и начале 1990-х он также был неизменным хитом, не уступая фильмам с участием Брюса Ли.
Инферно / Преисподняя
INFERNO
ИТАЛИЯ, 1980 – 107 МИН.
ДАРИО АРДЖЕНТО
Режиссер:
Дарио Ардженто
Продюсеры:
Клаудио Ардженто, Сальваторе Ардженто, Гульельмо Гаррони
Сценарий:
Дарио Ардженто
Операторская работа:
Романо Альбани
Монтаж:
Франко Фратичелли
Музыка:
Кит Эмерсон
Главные роли:
Ли Макклоски, Айрин Миракл, Элеонора Джорджи, Дария Николоди, Саша Питоефф, Алида Валли
Дарио Ардженто, возможно, – самый известный итальянский режиссер, работающий в жанре хоррора. В пользу этого говорит хотя бы то, что его поклонники гордо именуют себя "арджентофилами". Ни Марио Бава, ни Лучио Фульчи, ни Джо Д’Амато, ни Руджеро Деодато – лучшие мастера итальянского ужаса – не могут похвастаться тем, что их поклонники настолько боготворят их творчество, что называют себя "деодато-филами" или "бавафилами". Впрочем, хоррором картины Ардженто можно назвать лишь условно. Обычно его творчество описывают как "джалло". Культовый успех Ардженто в том, что, с одной стороны, режиссер сумел разработать собственный уникальный стиль, с другой – творчески переработать жанровые конвенции американского хоррора. Многие отмечают, что его творчество тематически и формально близко американскому слэшеру. Это правда с той лишь поправкой, что лучшие фильмы Ардженто появились раньше слэшеров, задавших направление развития субжанра. Отчасти международная репутация Ардженто заключается и в том, что он умеет работать на внешний рынок, при этом сохраняя национальную специфику и авторский почерк.
Хорроры Ардженто можно разделить на мистические и немистические. Наиболее востребованными считаются все-таки первые: именно их почитают поклонники режиссера. Ключевыми фильмами в его мистической фильмографии стали "Зловещее дыхание" (1977), "Инферно" и сильно позже "Мать слез" (2007) – трилогия Ардженто о ведьмах. Критики отмечают, что после выхода "Травмы" (1993) стиль работы режиссера изменился, после чего прежние поклонники разочаровались в "новом Ардженто", зато стали ценить его старые работы гораздо больше. Вот почему третья часть трилогии о ведьмах не приобрела много культовых последователей. Но первая и вторая считаются шедеврами режиссера.
По сюжету фильма в руки молодой поэтессы Роуз Элиот, живущей в Нью-Йорке, попадет книга архитектора Валлери о трех злых сестрах, для каждой из которых он построил по дому в разных частях света – Риме, Нью-Йорке и Фрайбурге. Роуз выясняет, что живет в доме одной из ведьм. Взволнованная, она пишет в Рим своему молодому человеку письмо, чтобы тот к ней приехал. Так начинается один из самых загадочных и мрачных фильмов ужасов. Тема ведьм крайне важна для культового кино. И то, что наиболее привлекательными для поклонников Ардженто оказались именно его фильмы про ведьм, подтверждает этот тезис как нельзя лучше. Идея о трех матерях позаимствована Ардженто из "страстной прозы" Томаса де Куинси "Suspiria de Profundis" (1845). В отличие от первой части трилогии – "Зловещего дыхания" – "Преисподняя" не только не собрала кассу (впрочем, фильм шел ограниченным прокатом), но и первоначально была негативно принята критиками: обычная судьба культового фильма. Однако со временем кино, возможно, превзошло даже славу "Зловещего дыхания" или хотя бы сравнялось с последней. Эта картина более масштабная и по месту действия, и главное – по своей концептуализации. Именно в ней раскрывается история о трех матерях: матери скорби (Рим), матери тьмы (Нью-Йорк) и матери слез (Фрайбург).
Один из западных исследователей творчества режиссера открыл "эффект Ардженто" [Hutchings, 2003]. Исследуя фильмографию итальянского автора, исследователь обнаружил, что, хотя фильмы Ардженто и любимы ключевыми категориями аудитории (рядовые зрители, критики и ученые), но каждый из них любит и ценит Ардженто по разным причинам. Фанаты ужасов любят и ценят его за обилие крови и атмосферу, критики хвалят его авторский стиль, в то время как ученые находят в работах режиссера материал для теоретической работы. В частности, ученые обсуждают не столько цвет крови, жестокие убийства, таинственность или съемки субъективной камерой, сколько взгляд Ардженто на женщин. Существуют и фрейдистские, и юнгианские интерпретации его творчества, но Донна де Вилле [de Ville, 2010] пытается рассуждать о его творчестве в терминах феминистского психоанализа. В этом смысле Ардженто крайне интересен, потому что в отличие от многих других режиссеров он снимает фильмы, где убийцами и первоначальным злом являются женщины. Злые матери не часто становились героями хоррора. Самые яркие примеры – "Психо", "Пятница 13-е", "Живая мертвечина". Ардженто настойчиво развивает эту тему.
Самый сильный и важный институт итальянского общества – это семья, и главную роль в нем часто играет не отец, но мать, опекающая детей и имеющая исключительную власть над ними. Существует даже термин "маммизмо" ("mammismo" в итальянском) или "момизм" ("momism" в английском произношении), чрезмерная привязанность матерей к детям, главным образом, к сыновьям. С точки зрения де Вилле, Ардженто критикует эту практику, распространенную в итальянском обществе в 1970-х, и в данном отношении является важным социальным комментатором. Хотя де Вилле не оправдывает мизогинию режиссера (в его фильмах убивают много женщин; убийцами оказываются в том числе женщины), тем не менее она не отказывает ему в точности социальной критики итальянского социума. Кроме того, Ардженто нарушает жанровые конвенции, тем самым совершая акт трансгрессии не только в отношении общественных норм, но также и в структуре хоррора. "Преисподняя" интереснее "Зловещего дыхания" тем, что в конце фильма в живых остается не последняя девушка, но последний мужчина, не сумевший спасти своих женщин – подругу и сестру.