Вода, волосы и кольцо
Основной эпизод для Галадриэли – это ее "зеркало", чаша, в воде которой Фродо и Сэм отчасти видят будущее, и последующая сцена, где Фродо предлагает Владычице взять Единое Кольцо, а затем видит у нее на руке Кольцо Воды. Как видим, мотив круга воплощен трижды (чаша и два кольца), мотив воды – дважды. Вода и кольцо (круглая чаша) – устойчиво женские символы; не стоит их связывать непременно с образом Богини-Матери, это знак женского начала как такового. Примечательно, что, хотя эльфийских колец – три, и подразумевается, что все три действуют на всем протяжении сюжета, но только в самом финале становятся зримы кольца Огня и Воздуха, причем тогда, когда их сила уже ушла: это кольца на руках мужских персонажей, и Толкин избегает включения их в действие. Что касается Единого Кольца, то, как было показано, его символика совершенно другая.
Рассматривая образ Галадриэли как реализацию архетипа Богини-Матери, мы легко находим ответ на вопрос, почему Кольцо Воды – с алмазом, а Кольцо Воздуха – с сапфиром (обыденное сознание скорее предположило бы синий камень для воды и прозрачный для воздуха). Ho поскольку с Богиней связывается белый цвет (синий характерен для владыки преисподней, см. ранее об Одине; в символике "Властелина Колец" этот цвет почти не задействован), то возникает сопричастие вода = белый цвет. Вспомним и белый ручей в приведенной выше цитате.
Магия считалась исконно женским занятием, поэтому героиня, наделенная максимальной женственностью, закономерно изображается мудрой и отчасти провидящей. Галадриэль говорит о себе: "моя сила – в знании прошлого и настоящего, а отчасти и будущего". Именно она созывает Белый Совет, она лучше других понимает Гэндальфа. Мудрость и магия в мифологической системе нераздельны, и потому Владычица Лориэна оказывается чародейкой – в исконном, древнерусском значении этого слова, подразумевающего "действия с чарой" (чашей). Так мы вернулись к Зеркалу (чаше) Галадриэли.
Если чаша и кольцо реализуют мифологему круга как женского символа, то другой важнейший атрибут Галадриэли – ее золотые волосы, по которым она и получила свое имя, – связан мифологемой воды. И здесь речь пойдет об эпизоде, не понятном без чтения черновиков Толкина: о плаче Галадриэль.
Ограничиваясь только текстом "Властелина Колец", мы не видим логической связи между эпизодом, когда Галадриэль исполняет просьбу Гимли подарить ему прядь волос, и ее песней на эльфийском языке, которую слышат Хранители, уплывая. Между тем для Толкина эти два эпизода находились в неразрывном единстве.
B черновых рукописях, не вошедших в посмертно изданный "Сильмариллион", Толкин пишет о том, что во времена Предначальной Эпохи величайший из эльфийских мастеров Феанор просил у Галадриэли, своей племянницы, прядь волос, однако получил отказ. Позже при трагических обстоятельствах Феанор призывает эльфов покинуть Благой Край Валинор, а затем бросает часть последовавших за ним на произвол судьбы. Эта часть эльфов с большими потерями добирается до Срединных Земель, ведомая вождями, среди которых – Галадриэль. Однако исход из Благого Края воспринимается в системе ценностей Толкина негативно, и Галадриэль как последний из оставшихся в живых вождей этого похода лишена возможности вернуться на Заокраинный Запад. Именно об этом она скорбит в своем плаче, написанном на квэнья – языке эльфов Запада. Однако раскаянье, помощь Фродо и отказ от Единого Кольца – все это позволяет Владычице Лориэна получить прощение, и в финале она уплывает в Благой Край.
Как видим, в этом эпизоде тема воды реализована дважды: во-первых, путь на Заокраинный Запад, о невозможности которого скорбит Галадриэль, пролегает по морю, во-вторых, она сама поет об этом в ладье на реке.
Добро и зло
Как мы уже отмечали, образ Богини-Матери определяется по амбивалентности – то есть по сочетанию противоположных черт. Двуединство жизни и смерти, подательница благ и губительница – вот что отличает Богиню-Мать и наследниц ее образа от прочих провидиц и белых дам с золотыми кудрями. B образе Галадриэли этот мотив реализуется как минимум трижды.
За пределами Лориэна о Галадриэли идет молва как о страшной колдунье, ее боятся, Золотой Aec считается опасным и губительным местом. Лориэн и в самом деле опасен для того, кто в него попадает, но только в том случае, если пришедший сам несет в своем сердце частицу зла. Именно Галадриэль невольно провоцирует зло, спящее в душе Боромира, и тем самым не прямо, но косвенно становится причиной его гибели.
B приложениях к "Властелину Колец" сообщается о том, что во время Войны Кольца вражеская крепость Дол-Гулдур была взята и Галадриэль обрушила ее стены. Разумеется, не стоит представлять Владычицу Лориэна воительницей с мечом и щитом, речь здесь идет скорее о борьбе магии, но при всех оговорках – решающую роль Галадриэли при взятии Дол-Гулдура нельзя отрицать, и это позволяет провести параллель между ее образом и смертоносной ипостасью Богини-Матери, многие наследницы образа которой имеют черты богини войны (месопотамская Иштар, египетская Исида, ирландская Морриган и т. д.).
Ho все это меркнет по сравнению с главным эпизодом, где Галадриэль явственно демонстрирует свою потенциальную амбивалентность. Это ее ответ на предложение Фродо отдать ей Кольцо Всевластья: "А ты готов подарить его мне, сменить Темного Властелина на Королеву. Нет, я не стану темной, я стану прекрасной и грозной! Прекрасной, как Море, как Солнце, как снег на горах! Грозной, как буря, как молния! Твердой, как корни земли. Bce будут любить меня и бояться". Примечательно, что здесь на уровне текста идет отрицание мифологии образа:.
Галадриэль осознанно отказывается от возможной темной ипостаси.
Завершая рассмотрение этого образа, отметим, что его мифологичность, и без того высокую, усиливает сцена даров. Дары, которые получают Хранители от Галадриэли при прощании, определенным образом символизируют различные воплощения образа Богини-Матери: фиал со светом Эарендила, Вечерней Звезды, полученный Фродо, можно рассматривать как знак неба (свет, звезда); коробочка с горстью благословенной плодоносной земли Лориэна, врученная садовнику Сэму, олицетворяет животворящую силу богини плодородия; золотая прядь волос Владычицы, которую попросил в дар гном Гимли, – знак света и золота.
Владыка преисподней
Саурон, создатель Кольца Всевластья, воплощает образ Владыки мира смерти – мира, любое соприкосновение с которым гибельно для живых. Владыка преисподней мыслится тождественным своим владениям (в архаических представлениях царство мертвых находится во чреве его хозяина – отсюда ритуальное "проглатывание" посвящаемых во время инициации, о чем пишет В.Я. Пропп) – Саурон не покидает пределов Мордора. Ha страницах романа он вообще не появляется в антропоморфном облике (лишь предание об Исилдуре, отрубившем палец Черного Властелина вместе с Кольцом, говорит о том, что Саурон может принимать образ более-менее близкий к человеческому). Воплощение Саурона – это Багровое Око, следящее из Барад-Дура за тем, что происходит в Средиземье: багровый и черный – общемифологические цвета преисподней.
Око видит многое, но не видит главного – намерений своих противников: "Ему и в кошмаре не приснится, что мы рискнем уничтожить Кольцо. B этой слепоте – наша удача и наша надежда", – слепота является характерной чертой владыки преисподней. В.Я. Пропп, разбирая образ бабы-яги (типичный для мировой мифологии, а отнюдь не специфически русский), подчеркивает, что она определяет героя по запаху – и этим доказывает ее слепоту. B мифологии самых разных народов мертвые не способны видеть живых, как живые не видят духов мертвых. Таким образом, "слепота" Саурона, его неспособность разгадать намерения противников – это чрезвычайно древняя мифологема, поставленная Толкином в моральный и психологический контекст: Зло не способно понять логику Добра.
Вынюхивающие Черные Всадники
B более традиционном виде тема слепоты существ, относящихся к миру смерти, реализуется в образе назгулов, особенно в первом томе, где они именно вынюхивают Фродо со товарищи. Сходство их с бабой-ягой чрезвычайно велико, но носит, разумеется, типологический характер. Рассмотрим подробнее.